Нина Соротокина - Принцессы Романовы: царские племянницы Страница 44

Из-за этого отдельного вагона Ольга Константиновна едва не осталась в России – он был в самом конце поезда и на границе его едва не отцепили. Но все окончилось благополучно и она добралась до Берлина, а оттуда уехала в Швейцарию. Летом 1918 года она наконец воссоединяется с семьей.

Уехала? Оставила Россию? А что сталось бы с нею там? В январе 1919 года великие князья Дмитрий Константинович, брат королевы Ольги, Павел Александрович, супруг ее старшей дочери Александры, и Георгий Михайлович, супруг ее второй дочери Марии, были расстреляны в Петропавловской крепости. Такая же участь постигла императорскую семью и некоторых других Романовых. Братья, племянники, внучатые племянницы, зятья…

Ольга Константиновна истощена, морально и физически. А беды на этом не прекращаются.

Ирония судьбы – мировая война, революция, террор, а внук королевы, ныне – король эллинов Александр, осенью 1920 года умирает от заражения крови. Укус ручной обезьянки… Смерть в чем-то нелепая и даже таинственная, но от того не менее горькая. Ольга Константиновна, когда невестка, королева София, сообщает ей о беде, мчится в Афины. Правительство Греции против того, чтобы изгнанница София ухаживала за сыном, но вот против присутствия своей королевы Ольги все-таки не возражает. И даже посылает за ней яхту. Но, увы, слишком поздно…

Ольге Константиновне предстоит утешать и поддерживать всех – королеву Софию, супругу внука (за год до этого Александр вступил в морганатический брак с Аспазией Манос), и, в довершение всего, ей придется еще и стать регентом.

Трон предлагают Павлу, третьему сыну Ольги, но тот отказывается – он не станет делать этого, пока жив его отец Константин, которого вынудили отречься от престола. И пока проходят очередные парламентские выборы и решается вопрос о возвращении Константина, королева Ольга, как и прежде, в те времена, когда был жив король Георг, управляет страной. Что ж, несмотря на все катаклизмы, эллины по-прежнему любят свою королеву…

Через два месяца после смерти сына король Константин вместе с семьей, а также его братья Андрей и Христофор, возвращаются в Грецию. Как показало время, ненадолго. Уже в 1922 году Константин вынужден отречься во второй раз, и королем Греции становится его старший сын Георгий. Колода тасуется причудливо – на престоле Греции всего за несколько лет сменили друг друга отец, младший сын, снова отец, старший сын. Не считая бабушки-регента и отказавшегося от трона третьего сына.

К тому же срочно пришлось спасать Андрея Георгиевича, которого обвинили в нарушении приказа (во время Греко-турецкой войны 1919–1922 годов). Наверное, только вмешательство королевы Ольги спасло его от расстрела, и Андрей отделался пожизненным изгнанием.

После этого Ольга навсегда покидает Грецию. Вместе с сыном Христофором она переезжает в Лондон.

В январе 1920 года Христофор женился на богатой американке Нэнси Стюарт Уортингтон. Конечно же, этот брак все сочли мезальянсом – Нэнси не была аристократкой, и это был ее третий брак. С первым супругом она развелась, во второй раз – овдовела, и вот теперь, в третьем браке, стала Анастасией, принцессой Греческой и Датской. Но – любовь…

В сущности, на средства Анастасии королевская семья и жила последние годы. Но в 1923 году та умирает. Колода продолжает тасоваться – брак оказался бездетным, но пасынок Христофора, сын Анастасии, женился на Ксении Георгиевне, родной племяннице Христофора, дочери его сестры Марии.

Погостив у родственников (то у дочери Марии, то у английской королевской четы), Ольга Константиновна переезжает на виллу в Риме, которую приобрел для нее Христофор. Пожалуй, эти последние годы можно назвать относительно спокойными. Но она это заслужила…

Близорукая в молодости, теперь Ольга Константиновна почти совсем ослепла. Здесь, окруженная перевезенными из Греции вещами, которые некогда составляли обстановку ее в Афинах и на любимой вилле Татой, она доживает свои последние дни. Ее навещают дети, внуки, но, увы, она уже почти не в силах разглядеть их лица. Но чувствовать их любовь и заботу это ей не мешает.

В июне 1926 года Ольга Константиновна умирает. Христофор затем утверждал, что видел золотое сияние, исходившее в тот час из комнаты матери.

Что ж, королева эллинов сияла всю свою жизнь…

Ольга Александровна, дочь Александра III, такой будет вспоминать свою старшую тезку: «Тетя Ольга походила на святую, и ее безмятежность и спокойствие благотворно действовали на нас. Она привозила с собой множество изысканных греческих вышивок с целью продать их в России и вырученные деньги употребить на благотворительные нужды в Греции».

Встретившийся с королевой Ольгой в 1914 году, когда она была в глубоком трауре по супругу, известный художник де Ласло, написавший множество портретов членов королевских семей, описывает ее так: «Ее Величество оказалась величественной и привлекательной дамой… Благодаря ее любезному обхождению я вскоре почувствовал себя свободно. Благородство ума и сердечная доброта сочетались в ней с великой скромностью. К сожалению, она уже почти ничего не видела без очков, и я сперва не мог уловить выражения ее глаз». Он написал портрет королевы, заметив: «Она излучала любовь».

Будущий митрополит Евлогий Георгиевский, в описываемое время – член Государственной думы, напишет в своих воспоминаниях: «Бедные сельские священники, никогда не видавшие такого торжества, как-то неумело-беспорядочно следовали в церковных церемониях, и один из них неосторожно наступил своими деревенскими сапогами на шлейф королевы эллинов Ольги Константиновны. Митрополит Флавиан, увидав это, очень смутился и рассердился на бедного священника и даже на местного епископа Серафима, а добрейшая королева (прекрасная женщина-христианка) только засмеялась…»

Из переписки Ольги Константиновны с женой вице-адмирала Угрюмова, Софьей Николаевной: «Вы хотите знать, как я устроилась? В моих комнатах очень хорошо, тепло и уютно – они такие же, какие были, и комнаты короля внизу тоже, но все кругом в прискорбном состоянии – мраморная чудная лестница без перил и т. д. Все это после пожара в Рожд[ественский] сочельник 1919 г. Ничего не исправлено, пот[ому что] денег нет. Все идет на армию в Малой Азии и на бесчисленное число беженцев, русских и греков с Кавказа, из М[алой] Азии, из Фракии, отовсюду. Сердце за них болит, они такие несчастные! А наши изгнанники сильно страдают от малярии, от чахотки, происходящей от лишений. Их так всех много, что всем и помочь нельзя, и при этом получаю массу просьб о помощи со всех концов Европы от дорогих морячков и от других, а всем помочь невозможно. Я иногда хотела бы выть на перекрестках, громко и долго, от отчаяния! Совестно жить в удобстве при виде нищеты кругом! Я гораздо меньше езжу по госпиталям, по разным заведениям, пот[ому что] устаю и стала как-то тяжела на подъем – годы свое берут. Вам и моему Лейтенанту всякие нежности – храни Вас обоих Господь. До свидания!».