Федор Раззаков - Врачебные тайны. Пороки и недуги великих Страница 45

Евгений Александрович весь похолодел. Я держала его за руку. Я увидела, как он покрылся испариной и стал тяжело дышать носом. Когда ему становилось плохо, я всегда заставляла его дышать носом, по Бутейко. Я поняла, что с ним что-то случилось. Что-то стало происходить в его сознании, он испугался этого нарисованного сердца. Я заговорила с ним, стала его утешать, и в это время какие-то люди, которых я не успела рассмотреть, оторвали меня от его руки и быстро куда-то повели. Я успела заметить на экране, где шла кардиограмма, прямую линию, но ничего еще не понимала и испугалась по-настоящему только тогда, когда меня стала утешать медсестра.

Пришел посольский врач: «Наступила клиническая смерть. Но вы не волнуйтесь, его из клинической смерти вывели, он очнулся». Господи, если бы рядом стояла я, кто-нибудь, кого он знал, он бы очнулся навсегда… Я представила: он пришел в себя — кругом все чужое, английского языка он не знает… Я слышала суету в коридоре, это Евгения Александровича срочно повезли на операцию…

Четыре часа я просидела в этой комнате. Посольский врач прибегал с новостями: «Он умирает…», «Он жив». Я уже истерически смеялась над ним: все это походило на дикий розыгрыш. Я сидела у окна и смотрела через внутренний двор на окна реанимационной, куда Евгения Александровича должны были привезти после операции. Сто раз открывалась там дверь, приходили и уходили какие-то люди, но его так и не привезли. Вместо этого опять появился посольский врач:

— Операция закончена, ваш муж умирает. Операцию провели блестяще, но нужна пересадка сердца.

— Ну так сделайте!

Я была потрясена тем, как холодно он говорил:

— Нельзя, это обговаривается заранее. Поэтому мы отключили его от всех аппаратов.

— Кто вам дал право?! Я позвоню нашим друзьям в Австралию, мы найдем донора… Не могли бы вы продержать его хотя бы несколько дней?

— Нет, это надо было обговорить заранее.

Вошел Тэрри Льюис: «Я вынужден вам сообщить, что ваш муж скончался…»

Через полчаса мне разрешили войти к нему…

Он лежал удивительно красивый. Я обняла его и почувствовала, что он теплый… Не может быть человек теплый и мертвый… Я умоляла его не оставлять меня — это длилось, кажется, долго-долго…»

Иван Пырьев (66 лет) — кинорежиссер: «Посторонняя женщина» (1928), «Конвейер смерти» (1933), «Партийный билет» (1936), «Богатая невеста» (1938), «Трактористы» (1939), «Свинарка и пастух» (1941), «Секретарь райкома» (1942), «В шесть часов вечера после войны» (1944), «Сказание о земле Сибирской» (1948), «Кубанские казаки» (1950), «Идиот» (1958), «Наш общий друг» (1962), «Свет далекой звезды» (1965), «Братья Карамазовы» (1969) и др.

Последним фильмом Пырьева стали «Братья Карамазовы». Однако довести работу до конца ему было не суждено. Съемки фильма начались 25 мая 1967 года, и к февралю следующего года удалось отснять две серии из трех.

В последние часы своей жизни 7 февраля 1968 года Пырьев допоздна смотрел по телевизору свой любимый хоккей, однако до конца так и не досидел — отправился спать. Поднимаясь с кресла, попросил жену, чтобы она дождалась конца матча и завтра утром сообщила ему счет. В коридоре Пырьев остановился возле зеркала и, глядя на свое отражение, с грустью в голосе произнес: «Эх, Иван…»

В четыре утра Пырьев внезапно проснулся. На удивленный вопрос жены ответил: «Я выспался». После того как он выпил лекарство, жена уснула. А в 6.20 Лионеллу разбудил громкий стон. Пырьев лежал на кровати и не двигался. Она начала его тормошить, на что он прореагировал слабым движением руки — как бы отмахнулся. После чего затих навсегда. Медицинское вскрытие показало, что у 67-летнего режиссера было множество рубцов на сердечной мышце, следов инфарктов, перенесенных на ногах.

Юрий Тимошенко (66 лет) — артист эстрады, выступал в дуэте с Ефимом Березиным (Тарапунька и Штепсель), снимался в кино: «Тарапунька и Штепсель под облаками» (1954; главная роль — Тарапунька), «Веселые звезды» (Тарапунька), «Приключение с пиджаком Тарапуньки» (1956; главная роль — Тарапунька), «Штепсель женит Тарапуньку» (1958; главная роль — Тарапунька), «Ехали, мы ехали» (1962; главная роль — Тарапунька), «Смеханические приключения Тарапуньки и Штепселя» (1972; главная роль — Тарапунька), «Беспокойтесь, пожалуйста» (1981; главная роль — Тарапунька), «Моя хата с краю» (1987; главная роль — Тарапунька) и др.

Знаменитый дуэт Тарапунька и Штепсель просуществовал ровно 45 лет (1941–1986) и распался со смертью Тарапуньки. Артисты гастролировали в Ужгороде, когда 1 декабря 1986 года прямо на сцене Юрия Тимошенко сразил инфаркт. Вызвали «Скорую», но, пока она ехала, артист скончался.

Муслим Магомаев (66 лет) — эстрадный и оперный певец.

В последние годы у Магомаева были серьезные проблемы с сосудами, болели ноги, мучила тахикардия, постоянно скакало давление. Несмотря на то что врачи определили у него ишемическую болезнь сердца и настоятельно советовали ему бросить курить, певец продолжал дымить как паровоз — он выкуривал три (!) пачки в день. По мнению все тех же врачей, таким образом он украл у себя 15 лет жизни. Сам Магомаев по этому поводу говорил: «Курить я не брошу даже под страхом смерти».

После того как у него стало все чаще сбоить сердце, Магомаев вынужден был обратиться к врачам — в частности, к специалистам Кардиологического центра имени Бакулева. 9 июня 2008-го он лег туда в очередной раз, после того как у него возникли боли в груди, началась одышка и подскочило давление. Однако долго находиться в больничных стенах у певца терпения не хватило — он вышел оттуда раньше срока, сказав, что дома и стены помогают (и это при том, что рядом с ним в больнице всегда была его жена Тамара Синявская).

В самом начале июля Магомаев вновь угодил в центр, где ему провели сложную операцию на сосудах. Для улучшения кровообращения врачам пришлось вставить в сосуды артиста специальный катетер.

Пробыв в клинике несколько дней, Магомаев выписался домой. Но 14 июля приступ повторился — у певца вновь были обнаружены нарушения ритма сердца.

В сентябре Магомаев последний раз вышел в свет — он появился на юбилее своей жены. Вообще-то день рождения был еще в июле, но тогда собрать гостей не удалось (большинство были вне пределов Москвы), поэтому было решено перенести торжество на начало осени. Как рассказывала потом подруга юбилярши Маквала Касрашвили:

«Муслим в тот вечер был в прекрасном настроении. Он неплохо выглядел, как обычно, шутил. Никто не заподозрил, что его беспокоит сердце. Он вообще никогда не жаловался на здоровье. И хотел, чтобы зрители запомнили его в расцвете сил…»