Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд Страница 45

Н. Дупак: «Тая Додина, актриса «долюбимовского» набора, ко­торая училась с Высоцким в Школе-студии МХАТ, в первый год су­ществования «Таганки» часто ко мне подходила и канючила: "Ну возьмите Володю. Он актер замечательный, просто жизнь у чело­века не складывается. Поругался с главрежем в Театре Пушкина, потом ушел из Театра миниатюр..." — "Ладно, — говорю, — пусть придет покажется"».

О том, как проходил просмотр Высоцкого на «Таганке», лучше узнать из уст самого Ю.Любимова... Этот рассказ с некоторыми ва­риациями он воспроизводил во всех своих интервью, отвечая на во­прос: «А вы помните, как Высоцкий пришел на "Таганку"»?

Ю.Любимов: «В Театре на Таганке, который возник в 1964 году, я всегда устраивал просмотры молодых актеров, которые хотят по­ступить в театр.

Пришел паренек молодой в кепочке, в таком пиджачке «букле» с гитарой. Лицо у него было волевое, сильное. Он похож немножеч­ко на молодого Пикассо — лепка лица очень энергичная. Он сыг­рал какой-то отрывок. Трудно было понять сразу по такому корот­кому куску, я предложил ему спеть или сыграть что-нибудь. Он на­чал петь песни, и мне сразу понравилось. Когда он берет гитару, у него появляется магнетизм и такой шарм. Он вообще с шармом был мужчина. Он очень сильно воздействовал на аудиторию. Воля была сильная, и личность приковывала к себе. Он пропел одну, вторую, третью... Я говорю: «Простите, а чьи это песни?» Он говорит: «Мои». Я увидел поэтически одаренного человека. И, конечно, я сразу его взял. Потом уж я стал наводить справки — а как он себя ведет, мож­но ли на него положиться? И справки были далеко не в его пользу. Он был настолько одарен и талантлив, что я пренебрег этими пло­хими отзывами и проработал с ним всю жизнь до самой смерти».

Естественно, в наводимых Любимовым справках о Высоцком ничего хорошего сказано о нем не было. Что можно сказать о че­ловеке, которого несколько раз выгоняли из одного театра, потом из другого, потом не приняли в третий... Накануне Высоцкий пи­сал из Айзкраукле жене: «Беспокоит меня еще мое оформление, моя книжка трудовая, но я пока стараюсь про это не думать. Хочу ду­мать, что все будет хорошо».

В некоторых воспоминаниях упоминается о том, что Любимов в своем кабинете в пепельнице сжег трудовую книжку Высоцкого со всеми выговорами и приказами об увольнении по статье... Оче­видно, так оно и было — трудовая книжка, которая хранится в ЦГА­ЛИ, никаких следов увольнений «по статье» или «без права работы по специальности» не содержит.

Любимов разглядел талант, и все остальное не имело значения.

Таким образом, в решении Любимова — брать, не брать Высоц­кого — все определили песни, а не показ отрывка. В тот момент Вы­соцкий интересовал его как автор, как человек созидающий, кото­рый может что-то придумать, написать, исполнить. Опыт работы с молодежью дал почувствовать Любимову, что перед ним актер, кото­рый, может быть, сможет привнести какую-то свежую струю, через какой-то внутренний процесс подойти к его системе. И он принял судьбоносное решение для театра и для самого себя. В результате ак­тер нашел свой театр и своего режиссера, а режиссер — своего акте­ра. Зерно таланта Высоцкого попало в очень благодатную почву...

«Мне повезло, что я попал к Любимову, когда разочаровался в театре, — оценит случившееся Высоцкий. — Я встретил обая­тельного человека с понимающими глазами. Это человек твердой позиции. Как старший брат, учитель, друг, он помог мне. Я бы, воз­можно, перестал писать стихи. Но он к моим стихам отнесся не как к творческому хобби, а как к поэзии. И стал их включать в спектакли...»

На показе присутствовал В.Войнович, который запомнил при­ход Высоцкого на «Таганку» несколько по-другому. После показа от­рывка из «Ведьмы» Войнович обратился к Любимову: «Вы спроси­те его, не тот ли он Высоцкий, который пишет песни. Если это тот самый, то берите его не глядя».

Любимов внял совету Войновича и ограничился только этим вопросом. Никаких песен в тот раз Высоцкий не пел...

Для полноты картины воспоминания директора «Таганки» Н.Дупака: «На последующем обсуждении Любимов жестко выска­зался: "Парень талантливый, но зачем брать еще одного алкаша — у нас своих хватает!" Я возразил: "Давайте возьмем его на договор на три месяца! Что мы теряем?"»

9 сентября 1964 года Высоцкого приняли на договор на два ме­сяца во вспомогательный состав, зарплата — 75 рублей в месяц.

Первое упоминание о Высоцком отмечено в табеле учета за­нятости актеров за 18 сентября в репетиции спектакля «Герой на­шего времени», а на следующий день он впервые вышел на сцену в роли Второго бога в спектакле «Добрый человек из Сезуана». Это был срочный ввод: актер В.Климентьев заболел, и Владимир с двух репетиций срочно был введен в роль. В ноябре он получил роль Мужа в этом спектакле.

Высоцкий с большой ответственностью подходил к этим своим первым вводам. Он сразу почувствовал, что это — его театр.

К 150-летию со дня рождения М. Лермонтова театр готовит спектакль «Герой нашего времени» по инсценировке Н. Эрдмана. Занятый формированием труппы и прочими организационными работами Любимов допустил к режиссуре спектакля Марлена Ху­циева, но потом перерешил и взялся за постановку сам. Он пред­ложил Высоцкому роль драгунского капитана. Н.Губенко был Пе­чориным, княжна Мери — Е.Корнилова, Вера — А.Демидова, мать Мери — И.Ульянова, Максима Максимовича играл А.Эйбоженко, а комментарии от Автора исполнял С.Любшин.

Высоцкому репетиции давались легко. Роль Драгунского капи­тана эпизодическая, но емкая. Его герой — игрок, крикун, забия­ка — циничен и коварен. Именно он провоцирует дуэль между Пе­чориным и Грушницким. Когда в сцене дуэли Грушницкий-Золотухин малодушничает и не стреляет в Печорина-Губенко, Высоцкий притягивает приятеля к себе и, раскатывая любимую согласную, бросает ему в ухо: «Ну и ду-р-р-рак же ты, братец!» Вел он себя на сцене раскованно, свободно...

Играл Высоцкий здесь и роль Отца Бэлы.

Работу сделали за полтора месяца. Премьера состоялась 14 ок­тября. Однако спектакль в театре не прижился — его быстро убра­ли из репертуара. Постановка резко выбивалась из взятого Любимо­вым направления. Здесь было все — и попытка создать многоемкие лермонтовские характеры, достоверные, реалистические грим, кос­тюмы, оформление. Однако образы получились бледными, невыра­зительными, лишенными глубины и исторической достоверности.

Спектакль не получился, а вот музыка к нему получила положи­тельный отзыв: «Ритм спектакля очень тонко подчеркнут и усилен музыкой композитора М.Таривердиева, не навязчивой, возникаю­щей лишь там, где это необходимо, не стилизованной, но органиче­ски проникнутой духом лермонтовской кавказской романтики».