Николай Раевский - Пушкин и Александрина. Запретная любовь поэта Страница 45

Если ты можешь мне помочь в теперешних моих затруднениях, дорогой Ваня, будь милосерден в память нежной, братской дружбы, которую ты всегда свидетельствовал в дни нашей молодости, протяни великодушную руку единственной оставшейся у тебя сестре, которая тебя любит так же, как и раньше.

Прошу мою невестку не забывать меня, искренне желаю тебе полного благополучия, а также всей твоей семье.

А. Фризенгоф».

Денежные затруднения по-прежнему преследуют Фризенгофов, и они вынуждены безвыездно жить в Бродзянах. Как в свое время Дмитрий Николаевич, так и Иван Николаевич постоянно задерживает присылку денег, даже процентов по тем векселям, что он выдал сестре, «купив» у нее ее часть Яропольца. Мы не знаем, получила ли Александра Николаевна и те 10 тысяч рублей, что пришлись на ее долю после смерти отца. Одновременно с женой пишет своему шурину и Густав Фризенгоф (письмо от 11/23 июля 1868), в котором он говорит, как тяжело ложиться и вставать с постоянными мыслями и заботами о том, как существовать. В очень деликатных выражениях Фризенгоф дает понять Ивану Николаевичу, что скорейшее окончание дела по наследству было бы для них настоящим благодеянием и что они оба надеются на его содействие.

«Поверьте, что мы не сомневаемся в вашей привязанности, – пишет он, – было бы очень печально, если бы пришлось перестать любить друг друга, потому что, так как мы окружены заботами и печалями, мне кажется, наоборот, чувствуешь еще большее стремление сблизиться с теми, кого любишь, найти у них утешение, такое благотворное, если оно идет от сердца».

Письмом Александры Николаевны от 22 января 1868 года еще раз подтверждается, что у Густава Фризенгофа был дом в Вене. Возможно, он сдавался внаем в те годы, что Фризенгофы не жили в столице. В одном из писем Густав говорит еще об одной неприятности: обойщик, у которого находилась на хранении их обстановка из венского дома, разорился, его имущество было продано с молотка, в том числе и их мебель, которую Фризенгофу пришлось выкупать!

Но больше всего в последнем письме обращают на себя внимание строки, относящиеся к Наталье Николаевне, свидетельствующие об искренней, большой привязанности Александры Николаевны к сестре, с которой ее связывала тесная дружба с детских лет. «Пламенная, преданная своим близким душа» – в этих словах вся Наталья Николаевна, отзывчивая, любящая, всегда готовая сделать все, что в ее силах, для родных. Такой мы видим ее и в письмах на протяжении всей жизни. Пламенная душа — как много говорят нам эти слова, как раскрывают они образ этой обаятельной женщины, как становятся нам понятны чувства Пушкина, сказавшего ей однажды, что душу ее он любит более ее лица…

Последнее сохранившееся в архиве Фризенгофов письмо относится к 1870 году. Это черновик письма Александры Николаевны к Ивану Николаевичу, с многочисленными поправками и вставками, сделанными рукою ее мужа. Оно свидетельствует об ухудшении отношений между братом и сестрой в связи с задолженностью Ивана Николаевича. Ссылаясь на то, что она должна спасти хотя бы остатки родительского капитала для дочери (видимо, она так и не получила те 10 тысяч, о которых мы упоминали выше), Александра Николаевна пишет, что она вынуждена опротестовать вексель, выданный ей братом, по которому за три года накопилось почти 3000 руб. процентов. Упоминая о каком-то письме Ивана Николаевича с несправедливыми упреками в ее адрес, она говорит, что ни в чем перед ним не виновата и никогда и в мыслях у нее не было усугублять его дела.

Иван Николаевич умер в 1881 году, но переписка 70-х годов до нас не дошла. Мы не знаем, продолжали ли Фризенгофы до 1876 года, когда вышла замуж их дочь, безвыездно жить в Бродзянах. Но если они и жили по зимам в Вене, то не менее полугода, вероятно, проводили в Бродзянах, так как Фризенгоф должен был заниматься своим хозяйством. Есть сведения, что в 60—70-х годах он вел большую общественную деятельность, принимал участие в словацком обществе «Матица», ставившем своей целью развитие национальной культуры. В одном из словацких журналов даже было в 1863 году помещено стихотворение, посвященное «просвещенному господину Густаву Фризенгофу, помещику, первому выдающемуся словацкому деятелю».

Как мы знаем из писем Александры Николаевны, детство и, видимо, раннюю юность Наталья Фризенгоф провела в деревне. Она страстно любила собак и лошадей, постоянно ездила верхом. Росла она без подруг, в обществе взрослых, и это, конечно, сказалось на ее характере. Нет сомнения, что Густав Фризенгоф, высококультурный человек, много занимался образованием дочери в эти годы, она много читала. В 1876 году Наталья Густавовна вышла замуж за герцога Элимара Ольденбургского, с которым познакомилась в Висбадене, вероятно, когда гостила там у тетки Натальи Александровны Меренберг-Нассауской. Это был опять морганатический брак. Герцог Элимар принадлежал к королевской семье, он был в родстве с домом Романовых, а раз так, то молодые не могли надеяться на благожелательное отношение к ним русского двора вследствие этого «неравного» брака. Брат Элимара был правителем герцогства Ольденбург в Северной Германии. Он так же, как Нассауские, не признал неравнородного брака Элимара. Дети Натальи Густавовны впоследствии, после смерти отца, получили титул графов Вельсбург; о правнуке Александры Николаевны, Георге Вельсбурге, мы уже упоминали. Возможно, в силу всех этих обстоятельств, Наталья Густавовна и не интересовалась русской родней, не знала языка и никогда не бывала в России. Но Наталью Николаевну, несомненно, помнила, ей было уже 8 лет, когда та приезжала в последний раз в Бродзяны.

Герцог Элимар, получивший наследство от матери, был очень богат. Под Веной у него было роскошное имение Эрлаа, в котором и поселились молодые. По зимам там жили и старики Фризенгофы. Дом был всегда полон гостей, устраивались охоты, пикники, музыкальные вечера. Супруги Ольденбург интересовались литературой и искусством. Наталья Густавовна писала стихи, даже выпустила два томика своих стихотворений, хорошо рисовала, писала и масляными красками (в молодости, как говорит А. М. Игумнова, она училась в Мюнхене у известного художника Ленбаха). В бродзянской гостиной висели два портрета ее родителей, написанные ею.

У Ольденбургов было двое детей, сын и дочь. Воспитателем их был молодой священник Пауль Геннрих, проживший в Эрлаа и Бродзянах около 10 лет (с 1887-го по 1896-й). Он оставил «Воспоминания», в которых говорит и об этом периоде своей жизни. Хорошо знал он, конечно, и стариков Фризенгофов. Познакомился он с ними 10 ноября 1887 года, когда впервые появился в замке Эрлаа. За обедом он встретился «…с родителями герцогини – бароном Фризенгофом, изящным старым господином, который состоял на австрийской дипломатической службе и, обладая знаниями в самых различных областях, умел очень интересно говорить… и его женой, бывшей придворной дамой русского двора и свояченицей поэта Пушкина. У нее уже несколько лет был левосторонний паралич. Говорила она обычно по-французски, но немецкому кандидату все же сказала несколько исковерканных немецких слов».