Александр Музафаров - Семейные драмы российских монархов Страница 45

А.С. Мыльников полагал, что комплекс этих указов фактически провозглашает свободу совести в России, законодательно закрепляя религиозную веротерпимость. Однако веротерпимость в России существовала и раньше. Когда войска первого русского царя Ивана IV сокрушили стены Казани и присоединили бывшее ханство к владениям России, его подданным было дозволено сохранить свою веру. Никто их не гнал бердышами в Волгу принимать святое крещение. Никто не принуждал жителей Сибири, горских князей, народы Приамурья и прочих принимать крещение. Проповедовали — да, миссионерская деятельность была, но принуждения к принятию веры не было. Иностранцам на русской службе также дозволялось оставаться в своей вере, более того, на территории Немецкой слободы им разрешалось построить кирху — протестантский храм.

Единственным исключением были старообрядцы. В отношении к ним со стороны государства тесно переплелись как религиозные, так и политические мотивы. Отрицая истинность официальной Церкви, сторонники старой веры тем самым ставили под сомнение весь комплекс не только церковных, но и государственных отношений, так как все они строились на основе религиозной присяги. К тому же старообрядчество представляло наибольшую опасность для Православной Церкви как альтернативное верование. Случаи отпадения от православия в другие религии — ислам, буддизм, язычество или инославие — протестантизм, католицизм — были весьма редкими. Другое дело — старая вера. Ведь, с точки зрения официальной Церкви, старообрядцы были даже не еретиками, а лишь раскольниками. Среди староверов было немало умелых проповедников и людей подлинно благочестивых, и число уклоняющихся в раскол в конце XVII — начале XVIII века заметно возросло. Свою роль тут сыграла и церковная политика первого императора.

Борьба со старообрядцами велась самыми разными методами — от жёстких и репрессивных до нетривиальных вроде фабрикации фальшивых исторических свидетельств{21}, были и попытки мирного воздействия на «заблудшие души».

Спасаясь от преследований, старообрядцы тысячами бежали в глухие районы страны и за границу — в Османскую империю, Речь Посполитую, Персию и даже в Китай! Масштабы этой вынужденной миграции достигали, по некоторым оценкам, 900 тысяч человек, изрядная часть из которых нашла убежище за границей. Неудивительно, что правительство стремилось не только сократить число бежавших, но и возвратить беглецов на родину. А это, в свою очередь, требовало пересмотра политики в отношении старообрядчества. Государственная власть признала его за ещё одну российскую конфессию: «И иноверные, яко магометане и идолопоклонники, состоят, а те раскольники — христиане, точию в едином застарелом суеверии и упрямстве состоят, что отвращать должно не принуждением и огорчением их, от которого они, бегая за границу, в том же состоянии множественным числом проживают бесполезно».

Другой важный указ Петра III касался характера управления имуществом Русской Православной Церкви. Этот указ обычно подаётся в контексте планов императора по реформированию Церкви. Однако логичнее рассматривать его в контексте церковно-государственных имущественных отношений, проследив их историю с момента принятия Русью христианства.

Создавая церковную организацию на Руси, князь Владимир должен был решить вопрос и о её материальном обеспечении. Решил он его обычным для того времени способом — наделив землями «со крестьяны». Так было положено начало церковному имуществу. Владения Церкви включали в себя владения и её субъектов — митрополита (потом патриарха), монастырей, храмов и отдельных священнослужителей. В их отношении был установлен особый правовой статус. Так, жители церковных вотчин не платили общегосударственные налоги, подлежали суду не князя, а митрополита (за исключением уголовного права) и т.д. Этот статус поддерживали не только русские князья, но ханы Золотой Орды. Постепенно земельные владения Церкви увеличивались за счёт пожалований от княжеской власти, завещания земель, приобретения и т.д.

После образования единого русского централизованного государства вопрос о церковном имуществе привлёк к себе острое внимание со стороны великокняжеской власти. Дело в том, что правительство отчаянно нуждалось в населённых землях, которые можно было использовать для обеспечения вооружённой силы государства — дворянства. Богатые церковные вотчины выглядели особенно привлекательно, потому что имели уже устроенное хозяйство и были населены трудолюбивыми крестьянами.

Впрочем, на протяжении XVI века государство лишь ограничило дальнейший рост церковных владений, приняв меры, исключавшие переход земель феодалов к Церкви. (Закон воспрещал продажу и завещание вотчин в пользу монастырей.) Свою роль сыграло и расширение территории Русского государства, несколько снизившее остроту земельной проблемы.

Ситуация изменилась в следующем столетии. После Смутного времени правительство отчаянно нуждалась в деньгах, а дворяне — в верности своих крепостных. Между тем церковные земли, занимавшие, по некоторым оценкам, до трети обрабатываемых земель, были освобождены от значительной части государственного налогообложения и предоставляли крестьянам куда более выгодные условия для хозяйствования. Дворяне жаловались, что управляющие монастырских вотчин просто сманивают крестьян из поместий. Осложняла ситуацию и неподсудность церковных земель светскому гражданскому суду, что превращало любые судебные тяжбы в бесконечную волокиту.

Разрешить проблему попытались в 1649 году с принятием нового основополагающего документа русского права — Соборного уложения. Его создатели, по словам русского церковного историка А.В. Карташёва, «осуществили целый идейный переворот. Они провели на деле юридический принцип монополии государства на власть над всей своей территорией. Государство — владелец территории. Источник земельного имущественного права — в пожалованиях государственной власти. И лишь через государство разные категории его слуг и его населения получают право пользования и распоряжения землями». Церковное учреждение по управлению имуществами — Монастырский приказ — преобразовывалось в государственный орган. На земельные владения Церкви распространились государственное налогообложение и правосудие.

Естественно, что подобные меры вызвали недовольство высшего духовенства. Патриарх Никон Уложение 1649 года иначе как «проклятой книгой» не называл. Но и поделать с ним ничего не смог. Но в 1666 году Монастырский приказ был упразднён — это была цена, которую заплатил царь Алексей Михайлович за то, что высшие иерархи Церкви поддержали его в споре с патриархом Никоном.