Виталий Старцев - Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского Страница 45

Очень интересная история связана с фамилией Фейерабенда. Ее немецко-еврейский оттенок вполне соответствовал основному направлению «документов» Оссендовского, и она много раз употребляется им. Тем не менее, это реальное лицо. Хотя его роль и занятие не отвечают той тени, которую использует Оссендовский в своем театре. Некоторые сведения о В. А. Фейерабенде и его деятельности в Ставке и вокруг нее мы находим в монографии В. Д. Поликарпова «Пролог Гражданской войны в России» (М., 1976). Рядовой В. А. Фейерабенд являлся в ноябре 1917 г. членом Военно-революционного комитета 3-й армии, располагавшемся в Полоцке. Он принимал участие в совещании с петроградскими делегатами 15 ноября 1917 г. по разработке планов овладения Ставкой в Могилеве. В составе делегации революционных войск 18 ноября он был уже в Могилеве. Вместе с другими солдатами-большевиками, Н. Т. Хохловым и С. И. Зобковым, В. А. Фейерабенд вошел в состав Военно-революционного комитета Ставки, образованного в ночь на 19 ноября. Начальник гарнизона генерал М. Д. Бонч-Бруевич (фамилия его тоже будет часто использоваться Оссендовским в сочиненных им документах) признал власть ВРК, встречался с Фейерабендом и другими и работал с ними в полном контакте. Фейерабенд ездил в Оршу за помощью для разоружения ударников. И дальше, в ноябре-декабре 1917 г., В. А. Фейерабенд проходит по документам только как член ВРК, причем активный его член, но никакого отношения к «Контрразведке при Ставке» не имеющий. 22 ноября он избирается товарищем председателя ВРК при Ставке, комиссаром при дежурном генерале, затем делегируется членом Полевого штаба при Ставке. В конце ноября В. А Фейерабенд командируется в Жмеринку, чтобы содействовать продвижению советских войск в Донецкий бассейн. Затем он возглавляет боевой отряд и отправляется с ним на Дон, против Каледина5. Таким образом, увидев в газетах фамилию активного участника занятия Ставки и ее нового советского деятеля Фейерабенда, А. М. Оссендовский взял ее на заметку и решил использовать в своих документах. Рядовой солдат Фейерабенд не имел ничего общего со зловещей пронемецкой фигурой главы «Контрразведки при Ставке», органа, само существование которого документами никак не подтверждается, хотя нечто подобное в Могилеве и должно было быть.

В этом, видном только после скрупулезной исследовательской работы переплетении правды и обмана и состояла сильная и магическая сторона «документов», изготовленных Оссендовским. Он как бы добавлял скрытое знание к тому, о чем открыто говорилось в печати. Не зря Сиссон говорил, что ответ на его мучительные вопросы лежал в папках дел в Смольном. «Раскрывая» эти папки, Семенов с Оссендовским подсказывали ему ответ в том духе, в каком ему самому хотелось этот ответ получить.

И все же была грань между этими лживыми комментариями задним числом к реально происходившим событиям и абсолютной выдумкой, которой являлись первые документы Доклада Сиссона, объединенные им в главе «Основной заговор» (The Basic Conspiracy). Как мог культурный и образованный человек, каким был Эдгар Сиссон, поверить в эти небылицы о подкупе большевистских лидеров, осуществленном Германией с начала войны и революции, понять трудно. Или обстановка войны, совсем еще новая для американцев, воевавших только с марта 1917 г., страхи шпиономании, опасение действий германских диверсантов и пиратства подводных лодок — все по отрицательно действовало на способность человека, тем более правительственного чиновника, критически относиться к окружающему? Слухи, неопределенность в отношении сепаратного мира между Россией и Германией — все это увеличивало нервозность ежедневной жизни американских представителей в Петрограде. Вот почему даже первая серия документов, изготовленных Оссендовским, давала какую-то точку опоры, предлагала свою версию, объяснение многих событий и обстоятельств, которые иначе казались загадочными и необъяснимыми.

Но вернемся к «Базовой конспирации». Эта первая глава брошюры Сиссона начиналась с докладной записки председателю Совета Народных Комиссаров от 16 ноября 1917 г. на бланке Народного комиссариата по иностранным делам, подписанной Ф. Залкиндом (настоящие инициалы: И. А.) и Е. Поливановым (Е. Д. Поливанов, приват-доцент, ранее сотрудничавший с Азиатским отделом МИД, а после предложивший свои услуги большевикам6). Текст ее гласил:

«В соответствии с резолюцией, принятой совещанием народных комиссаров в составе тт. Ленина, Троцкого, Подвойского, Дыбенко и Володарского, нами исполнено следующее:

1. В архиве Министерства юстиции из дела об «измене» товарищей Ленина, Зиновьева, Козловского, Коллонтай и других изъят Приказ Германского Имперскою банка № 7433 от 2 марта 1917 г. об ассигновании денег товарищам Ленину. Зиновьеву, Каменеву, Троцкому, Суменсон, Козловскому и другим на пропаганду мира в России.

2. Были просмотрены все книги "Ниа Банкен" в Стокгольме, содержащие счета товарищей Ленина, Троцкого, Зиновьева и других, которые были открыты по приказу Германского Имперского банка № 2754. Эти книги переданы товарищу Мюллеру, который был послан из Берлина.

Утверждено комиссаром по иностранным делам»7.

Как и многие другие документы, изготовленные А. М. Оссендовским, эта докладная записка являлась «многоэтажным» документом. Она имела солидную глубину и высоту. Во-первых, она подсказывала, что большевики во главе с Лениным, захватив власть, стали заметать следы своей зависимости от немцев. Во-вторых, она доказывала, что Временное правительство уже имело в своем распоряжении приказ Имперского банка № 7433 и держало его в деле об «измене». Этот приказ на самом деле сочинил Оссендовский и включил его в расширенную редакцию первой серии документов («документы Никифоровой»). В-третьих, снова приплетался стокгольмский «Ниа Банкен», который фигурировал в телеграммах между Суменсон и Фюрстенбергом. Теперь «доказывалось», что в этом банке действительно были открыты счета для Ленина, Троцкого, Зиновьева и других. Как книги этого банка оказались в Петрограде, дело темное, но вот «товарищ Мюллер» за ними из Берлина, оказывается, приехал! Это четвертый этаж. Пятый — Троцкий одобрил акцию по заметанию следов. Но есть и еще один «этаж»: на полях записки имеется помета: «В секретный отдел. В. У.». Сиссон однозначно расшифровывает эту помету в своем комментарии к данному документу8 как подпись Ленина. Сиссон ссылается на то, что имеет фотокопию этой записки. Далее приводится сам текст пресловутого приказа № 7433, который мы цитировали и критиковали выше.

Следующий документ, показывающий «базовую конспирацию», относится к 12 февраля 1918 г. Он претендует на то, что был послан несуществующим «Разведывательным отделением Большого Генерального штаба» Германии. Это секретное письмо адресовано прямо Ленину («г. Председателю Совета Народных Комиссаров»), Текст его такой: