Александр Клинге - Ленин. Самая правдивая биография Ильича Страница 46

Далеко не все депутаты в конечном итоге прибыли в Петербург. 5 января на первое заседание явилось лишь 410 человек, из них 155 большевиков и левых эсеров. Манифестации в поддержку Учредительного собрания (а по сути – против новой власти) были разогнаны по указанию Совнаркома. На самом заседании большевики представили написанный Лениным проект «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа». В соответствии с ней «Россия объявляется Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам». Кроме того, в тексте декларировалась поддержка основных мер, принятых Совнаркомом.

Как и ожидалось, большинство депутатов выступили категорически против принятия «Декларации». В знак протеста большевики покинули зал заседаний. В итоге собрание лишилось кворума, без которого было неправомочно принимать какие-либо решения. Превратившееся в арену бессмысленных словесных баталий, Учредительное собрание было закрыто Анатолием Железняковым, сказавшим знаменитую фразу: «Караул устал». Сделано это было вопреки распоряжению Ленина, который хотел, чтобы заседание сначала окончательно зашло в тупик. «Не допускать никаких насилий по отношению к контрреволюционной части Учредительного собрания и свободно выпускать всех из Таврического дворца, никого не впускать в него без особых приказов» – такую инструкцию глава Совнаркома направил охране Таврического дворца. На следующий день Учредительное собрание было распущено. «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа» принял несколько дней спустя Третий всероссийский съезд Советов. Большевики твердо удерживали власть и не собирались от нее отказываться.

Однако пора вернуться к главному герою нашей книги. Его судьба, конечно, была теперь теснее, чем когда-либо еще, связана с судьбой страны. Тем не менее подменять биографию Ленина рассказом о первых годах советской власти было бы неправильно. Для этого, в конце концов, существуют другие книги.

10 ноября 1917 года Ленин и Крупская поселились в небольшой квартирке в Смольном. Супруги мало общались друг с другом. Виной тому была не размолвка, а обилие работы у каждого из них. Надежда Константиновна еще весной 1917 года фактически перестала выполнять обязанности личного секретаря своего мужа. Теперь у нее был свой ответственный участок в Наркомате просвещения. Сама она впоследствии вспоминала: «Я целыми днями была на работе, сначала в Выборгском районе, потом в Наркомпросе. Ильич был порядочно-таки беспризорный. Желтышев носил Ильичу обед, хлеб, то, что полагалось по пайку. Мария Ильинична привозила иногда Ильичу из дому всякую пищу, но меня не бывало дома, регулярной заботы о его питании не было». Ленин же, будучи человеком увлеченным, пообедать часто забывал. В результате к нему немедленно вернулись бессонница и головные боли. Немолодой уже организм не прощал насилия над собой.

В конце декабря супругам удалось на несколько дней вырваться на отдых – в санаторий «Халила» неподалеку от деревни Усикиркко (сегодня это – поселок Поляны). Здесь им удалось погулять по лесу, подышать свежим зимним воздухом. Однако отдых оказался недолгим – всего пять дней. Дела тянули назад, в Петроград.

Иногда Ленин и Крупская ходили на прогулку по окрестностям Смольного, часто без всякой охраны. В то время еще немногие знали нового главу государства в лицо. Тем не менее с позиции сегодняшнего дня это было верхом безрассудства. Однако сто лет назад крупные государственные деятели нередко ходили по тем же улицам, что и простые смертные, не прибегая к огромному эскорту и многочисленным «секьюрити».

1 января такое легкомыслие чуть не стоило Ленину жизни. В этот день он выступал перед рабочими в Михайловском манеже. Когда митинг закончился и Ленин на автомобиле пустился в обратный путь, двое мужчин с тротуара открыли огонь. Сопровождавшая Ленина сестра Мария впоследствии так описывала произошедшее:

«Выйдя после митинга из манежа, мы сели в закрытый автомобиль и поехали в Смольный. Но не успели мы отъехать и нескольких десятков саженей, как сзади в кузов автомобиля, как горох, посыпались ружейные пули. «Стреляют», – сказала я. Это подтвердил и Платтен, который первым долгом схватил голову Владимира Ильича (они сидели сзади) и отвел ее в сторону, но Ильич принялся уверять нас, что мы ошибаемся и что он не думает, чтобы это была стрельба. После выстрелов шофер ускорил ход, потом, завернув за угол, остановился и, открыв двери автомобиля, спросил: «Все живы?» – «Разве в самом деле стреляли?» – спросил его Ильич. «А то как же, – ответил шофер, – я думал – никого из вас уже и нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали, не уехать бы нам. Да и так ехать-то очень шибко нельзя было – туман, и то уж на риск ехали». Все кругом было действительно бело от густого питерского тумана. Доехав до Смольного, мы принялись обследовать машину. Оказалось, что кузов был продырявлен в нескольких местах пулями, некоторые из них пролетели навылет, пробив переднее стекло. Тут же мы обнаружили, что рука т. Платтена в крови. Пуля задела его, очевидно, когда он отводил голову Владимира Ильича, и содрала на пальце кожу. «Да, счастливо отделались», – говорили мы, поднимаясь по лестнице в кабинет Ленина».

Швейцарский социалист Фридрих Платтен в тот раз спас Ленину жизнь. Впрочем, покушение было организовано достаточно неумело, и впоследствии некоторые публицисты вообще усомнились в том, что это действительно была попытка убить Ленина (а не инсценировка). Однако причастные к покушению были некоторое время спустя установлены. Ни эта ситуация, ни раскрытый буквально пару недель спустя другой заговор (один из участников несостоявшегося покушения явился с повинной) не заставили Ленина более трепетно относиться к собственной безопасности. Он считал себя народным вождем и не собирался отгораживаться от народа.

Постепенно жизнь Ленина в Смольном входила в нормальную колею. Установился распорядок дня, увеличился штат помощников. У главы Совнаркома появился личный шофер, за порядком в квартире следила домработница. Ленин время от времени выступал перед широкой аудиторией на различных мероприятиях. Он любил принимать гостей – «ходоков» из различных регионов огромной страны. Общение с простыми людьми помогало ему понимать, что в действительности происходит в России, не терять связь с реальностью, что в тогдашней обстановке было бы смертельно опасно для молодой советской власти.

Большое внимание Ленин уделял организации работы Совнаркома. Он любил порядок и требовал того же от окружающих во время заседаний правительства. Время, отведенное на доклады, было строго ограниченным. Ленин не терпел долгих, пустых, бессодержательных выступлений. Резко отчитывал он и опаздывающих на заседания.