Сергей Бояркин - Солдаты Афганской войны. Страница 46

Советская сторона винила в разжигании гражданской войны в Афганистане правительства стран Запада, которые финансировали и подготавливали на территории Пакистана и Ирана вооруженные оппозиционные формирования. И такая оценка во многом верна. И все же так сильно дестабилизировали обстановку в Афганистане не западные деньги. Большинство афганского населения относилась к советской армии как к завоевателям, чинящим произвол и насилие.

С самого начала афганской кампании командование ограниченного контингента получило почти неограниченное и бесконтрольное право в наведении порядка в стране. Порядок на местах наводился, как правило, без разбора — кто виновен, а кто нет: иногда артиллерией и ракетно-бомбовыми ударами уничтожались целые кишлаки по той причине, что там убивали уполномоченного НДПА.

Военные, полагая, что только страх заставляет людей повиноваться, зачастую планировали боевые операции на манер карательных акций. В местах боевых действий нередко отдавались приказы уничтожать скот, продукты питания и дома, убивать ни в чем невиновных мужчин и подростков. Фактически советская армия воевала не с мятежной оппозицией, а со всем народом. Спасаясь от такой "интернациональной помощи" как от чумы, почти половина жителей Афганистана, около 6 миллионов человек, покинули родину и бежали в соседние страны.

Именно карательные операции и усиливали антиправительственные выступления оппозиции, и все больше афганцев собиралось под знаменами борьбы с присутствием иностранных войск.

Так шли годы. Советская военная машина наглухо увязла в трясине войны. Войны, где безусловно благие политическе намерения советских политиков были полностью перечеркнуты военными исполнителями: офицерами, которые отдавали преступные приказы, солдатами, которые практически безнаказанно убивали невинных людей и занимались мародерством. Бесконтрольность и полная безответственность военных предопределила общий характер войны, где почти все население считалось врагами. Потери советских войск все росли, а стабильности так и не достигалось. Дальнейшее пребывание войск на чужой земле сулило только новые жертвы и новые бесконечные трудности. Практика по оказанию "военной помощи" безнадежно зашла в тупик. Выйти из него можно было только повернув назад.

И вот спустя девять лет, 15 февраля 1989 года, советские войска вернулись обратно в Союз. Афганская кампания, которая стоила более миллиона человеческих жизней, пришла к своему логическому, бесславному концу.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ВВОД ВОЙСК

ПЕРВЫЕ ПРОСЬБЫ

После того как в Афганистане разгорелось пламя Апрельской революции, ее огонь начал быстро охватывать обширные территории страны. Прошел почти год, а политическая обстановка все оставалась сложной и никак не приходила в нормальное, стабильное состояние. В стране нарастала гражданская война. То тут, то там поднимала голову "гидра контрреволюции" и больно жалила центральную власть: целые уезды находились под контролем мятежных племен. Афганские лидеры — Тараки и Амин — хоть и располагали прилично вооруженной, насчитывающей почти 150 тысяч солдат регулярной армией, никак не могли с ними справиться. В городах власть была революционная, а на периферии — мятежная.

Советский Союз как мог, в меру разумного, помогал афганскому правительству: и добрым советом, и экономически, и военной техникой, и посылая туда своих военных инструкторов и специалистов. Но, поскольку по-прежнему успехи чередовались с поражениями, Тараки, а затем и Амин, все чаще уповали на прямую военную помощь.

Еще в январе 1979 в разговоре с главным военным советником — генералом Гореловым — Амин по поручению Тараки пробовал выяснить возможность ввести в страну отдельные воинские подразделения. Горелов доложил об этом в Москву начальнику Генштаба Огаркову. Огарков ответил категорично:

— Никогда мы наши войска в Афганистан не пошлем. Бомбами и снарядами мы там порядок не установим. И больше с Амином такие разговоры не поддерживай… 2

Однако со временем Апрельская революция стала сталкиваться все с большими и большими трудностями. Против новой власти выступали и крестьяне, и духовенство, и интеллигенция, и даже часть военных.

В марте 1979 года в провинции Герат вспыхнуло крупное контрреволюционное восстание. На сторону мятежников перешла целиком пехотная дивизия численностью 5 тысяч человек вместе с артиллерийским полком и зенитным дивизионом. Мятежники, захватив большие склады с боеприпасами, отрезали все дороги ведущие в Герат и вели бои с гарнизоном города.

Чтобы поддержать обороняющихся, продукты питания и боеприпасы им доставляли самолетами. Герат, где проживало около 200 тысяч человек, был стратегически важным городом, и над революцией нависла серьезная угроза. Правительство Тараки, опасаясь, что город вот-вот падет, предпринимало отчаянные попытки по выправлению положения, но пока все было безрезультатно.

Ситуация зашла так далеко, что 18 марта не на шутку перепуганный Тараки срочно связывается по телефону с Москвой. Переговоры с ним вел член Политбюро А.Косыгин. Это был очень откровенный разговор. Тараки, вкратце описав сложную обстановку в стране, сразу перешел к главному и открытым текстом, без лишних дипломатических выкрутасов, прямо призвал, чтобы регулярная советская армия пришла на помощь революционному Афганистану и подавила восстание: 7

— Если вы нанесете сейчас по-настоящему удар по Герату, то можно будет спасти революцию.

— Об этом сразу узнает весь мир, — заметил Косыгин. — У мятежников есть рации, они сразу же сообщат.

— Я предлагаю, — настаивал на своем Тараки, — чтобы вы на своих танках и самолетах поставили афганские знаки, и никто ничего не узнает. Ваши войска могли бы идти со стороны Кушки и со стороны Кабула. Будут думать, что это правительственные войска.

— Я не хочу вас огорчать, но скрыть это не удастся, — ответил Косыгин. Он конечно же отлично знал, что такое космические средства слежения и агентурная разведка, и отдавал себе отчет, в какую авантюру пытается втянуть его собеседник. — Это будет известно всему миру через два часа. Все начнут кричать, что началась интервенция.

— Иран и Пакистан посылают в афганской одежде своих людей и офицеров. Почему Советский Союз не может послать узбеков, таджиков, туркменов в гражданской одежде? Никто их не узнает. Мы хотим, чтобы к нам послали таджиков, узбеков, туркменов для того, чтобы они могли водить танки. Пусть наденут афганскую одежду, афганские значки, и никто их не узнает. Это очень легкая работа, по нашему мнению.