Владимир Виноградов - Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране Страница 46

«Это вы научили нас, как делать революцию, – продолжал он в шутливом тоне, – в Иране хорошо знают о революции в России 1917 года».

После приветливой часовой беседы распрощались, вышли в приемную, а там… там уже сидел, ожидая приема, временный поверенный в делах Японии в Иране! Без галстука, как бы подстраиваясь к новым «демократичным» временам.

А в это время… Совсем, как это было в немых кинофильмах, нужна подобная фраза. А в это время, когда мы были у Базаргана, беседовали и шутили, в это время, как оказалось, было захвачено посольство США с перестрелкой между морскими пехотинцами, охранявшими посольство, и вооруженной иранской молодежью. Перестрелка прекратилась после того, как посол Салливан приказал своей охране сдаться. Посла, около 70 сотрудников посольства и 20 морских пехотинцев взяли в плен. На место происшествия срочно прибыл Язди. Событие чрезвычайное, но беседовавшие с нами не проявляли никакого беспокойства – то ли им не сообщили, то ли они заранее знали… Любопытная деталь: наш помощник военного атташе был в это время по своим официальным делам в генштабе. Иранскому полковнику, с которым он вел беседу, позвонили и спросили, что делать: муллы у американского посольства никак не могут остановить нападающих. Полковник сердито рявкнул в трубку: «Скажите американцам, пусть вывесят белый флаг, тогда никто не будет нападать!» А ведь этот полковник еще несколько дней тому назад и не подумал бы о таком отношении к «союзнику».

Из множества версий о причинах нападения на американское посольство наиболее часто указывалось на укрытие в посольстве США архивов САВАКа.

Вечером наступившая было в городе тишина взорвалась. Внезапно прекратились передачи по радио и телевидению – срочное объявление: произошло нападение на станцию телевидения, просят как можно больше вооруженных отрядов прибыть на подмогу, как можно скорее… Через некоторое время: нападение на одну из мечетей, просим боевые отряды прибыть туда… И через 2–3 минуты уже слышны стрельба, шум, крики, мчатся грузовики, легковые автомашины с вооруженными людьми. Кажется, весь город спешит на помощь.

Борьба со сторонниками прежнего режима продолжается и в других городах Ирана, хотя к старому возврата нет, но что в будущем – никому не известно.

Идут сильные бои в Табризе – центре азербайджанских провинций Ирана. У нас там, в районе Маралана, группа специалистов, работающих на электрификации железной дороги. Они сообщают по телефону, что перебрались в подвал дома, который оказался между противоборствующими силами: с одной стороны ведут огонь саваковцы, засевшие в больнице, с другой – вооруженные отряды обстреливают больницу. Окна с обеих сторон дома разбиты пулями, побиты и глинобитные стены. Сидят вторые сутки. Иранские дружинники ползком принесли им кур и иранского хлеба-лаваша.

16 февраля было впервые объявлено о расстреле группы генералов. Помещены в газетах крупные фотографии до и после расстрела. Затем такие сообщения начали появляться весьма часто – заработали так называемые «исламские революционные трибуналы». Суд вершился по исламским законам. Все они были объявлены виновными не только в расстрелах демонстраций, пытках людей и верности шаху, но и в богоотступничестве, распространении «коррупции на земле».

Что-то мало слышно о сверженном Бахтияре, который кичился тем, что армия полностью ему подчиняется. А армия-то стреляла в народ по приказам Бахтияра. Промелькнуло лишь сообщение, что он «задержан». Всем, однако, хорошо известно, что Бахтияр, «ученик» Базаргана, находится под его прикрытием и ситуация для первого премьера революционного правительства создается деликатная – ведь Бахтияр действительно повинен в расстрелах тысяч людей, он стоял до конца, защищая шахскую конституцию, его ненависть к революции общеизвестна. А потом, этак походя, как незначительная информация: сообщение об аресте Бахтияра было «ошибкой», Бахтияр скрывается неизвестно где. Тут же предположение: поскольку Бахтияр в течение 30 лет был другом Базаргана, ему позволили избежать ареста. Действительно, через некоторое время Бахтияр вынырнул в Париже, развил бурную деятельность против иранской революции, против Хомейни, но… не против Базаргана. К тому же в это время Базарган был сметен со своего поста премьера новой волной борьбы за власть. Но это случилось спустя 8 месяцев…

Странные первые дни правления новой власти. Изменений вроде бы не ощущается, во всяком случае, на поверхности: так же толпятся, торопятся люди на улицах, скопление автомашин, открыты лавочки. Но это только на поверхности. Идут чистки в государственных учреждениях. Не успеют назначить одних руководителей, как их меняют на других. Многие заводы и фабрики стоят – это там, где владельцы, инженерно-технический и управленческий аппарат сбежали за границу или где-то притаились в стране в ожидании «лучших времен».

Внезапно, без объявления,18 февраля в Тегеран прибыл председатель Исполкома Организации освобождения Палестины Ясир Арафат. Его восторженно встречают повсюду: помимо революционных симпатий молодежи здесь еще и чувство благодарности – ведь палестинское движение подготовило много мужественных иранских борцов, сражавшихся и в подполье, и на баррикадах в последние дни. У Арафата – встречи с Хомейни, с ближайшим его окружением, с молодежью. Повсюду оптимизм, радость победы.

Палестинское движение – это борьба целого народа за свою независимость, даже за свое место на земле. Но это движение отнюдь не религиозное. Скоро во время встреч с палестинцами в Иране выявляется и маленький водораздел: религиозные деятели Ирана хотели бы видеть палестинское движение приспособленным к их целям – целям так называемой «исламской революции». Им, например, непонятно, почему палестинское движение, резко выступая против США и Израиля, видит в Советском Союзе дружественную силу. Такой подход вызывает, в свою очередь, недоумение у палестинцев – как можно не видеть, кто является врагами, а кто друзьями иранской революции?

В эти первые же дни начинает все более явственно чувствоваться трещина в том союзе сил, который совершил победоносную иранскую революцию. Уже через неделю после восстания «федаи иранского народа» объявили об организации демонстрации к дому Хомейни – требовать участия в послереволюционных делах. Хомейни выпустил воззвание, в котором назвал федаев «смутьянами», не имеющих отношения к исламу; заявил, что никого из федаев не примет и вообще призвал иранцев не участвовать в демонстрации. Неужели будет открытая конфронтация? Федаи сманеврировали: отменили демонстрацию, которая могла бы действительно продемонстрировать их силу, но и привести к стычкам, заявили, что проведут лишь митинги.