Олег Смыслов - Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа Страница 47

— Положить тебе парадную форму? — спросила жена.

— Победим, приедешь в Берлин и привезешь!

Но судьба его уже была решена.

Членом Военного Совета фронта вождь назначил Л.З. Мехлиса, которому, напутствуя, сказал:

— Разберитесь там, на Западном фронте, соберите Военный Совет и решите, кто, кроме Павлова, виновен в допущенных серьезных ошибках.

По идее, Павлова должны были арестовать еще в Москве, но военные контрразведчики дело завалили. Бывшего командующего взяли по дороге на фронт. Берия был явно недоволен. Следовательно, Михеев не уловил момент, не справился. Л. Млечин пишет: «В постановлении на арест, составленном следственной частью 3-го управления (военная контрразведка) НКВД, Павлову предъявлялось традиционное обвинение как участнику «военного заговора».

Постановление об аресте утвердил Тимошенко. Павлову сказали, что «он арестован по распоряжению ЦК»».

6 июля Мехлис сообщил вождю:

«Военный Совет установил преступную деятельность ряда должностных лиц, в результате чего Западный фронт потерпел тяжелое поражение.

Военный Совет решил:

1. Арестовать бывшего начальника штаба фронта Климовских, бывшего заместителя командующего ВВС фронта Таюрского и начальника артиллерии фронта Клича».

Сталин продиктовал ответ тут же: «Тимошенко, Мехлису, Пономаренко. Государственный комитет обороны одобряет ваши мероприятия по аресту Климовских, Оборина, Таюрского и других и приветствует эти мероприятия как один из верных способов оздоровления фронта».

Допрос Павлова зафиксирован 7 июля 1941 г. в один час тридцать минут. Допрашивают: врио зам. начальника следственной части 3-го Управления НКОСССР старший батальонный комиссар Павловский и следователь 3-го управления НКОСССР младший лейтенант госбезопасности Комаров.

Со второго вопроса сразу в дамки:

— В таком случае приступайте к показаниям о вашей предательской деятельности.

— Вы с ума сошли? Я не предатель, — отвечает Павлов. — Поражение войск, которыми я командовал, произошло по независящим от меня причинам.

Павловский настаивает:

— У следствия имеются данные, говорящие за то, что ваши действия на протяжении ряда лет были изменническими, которые особенно проявились во время вашего командования Западным фронтом.

— Яне изменник, злого умысла в моих действиях, как командующего фронтом, не было. Я также не виновен в том, что противнику удалось глубоко вклиниться на нашу территорию.

— Как же в таком случае это произошло?

И Дмитрий Григорьевич излагает обстановку, при которой начались военные действия. Павловский по ходу его рассказа лишь подбрасывает вопросы, как в топку дрова. Но где-то около 16 часов он возвращается в самое начало:

— Если основные части округа к военным действиям были подготовлены, распоряжение о выступлении вы получили вовремя, значит, глубокий прорыв немецких войск на советскую территорию можно отнести лишь на счет преступных действий как командующего фронтом.

— Это обвинение я категорически отрицаю. Измены и предательства я не совершал.

Старший батальонный комиссар уточняет свой вопрос:

— На всем протяжении госграницы только на участке, которым командовали вы, немецкие войска вклинились глубоко на советскую территорию.

Повторяю, что это результат изменнических действий с вашей стороны.

— Прорыв на моем фронте произошел потому, что у меня не было новой материальной части, сколько имел, например, Киевский военный округ.

И вот кульминация первого допроса, который закончился в 16 часов 10 минут:

— Напрасно вы пытаетесь свести поражение к независящим от вас причинам. Следствием установлено, что вы являетесь участником заговора еще в 1935 г. и тогда имели намерение в будущей войне изменить родине. Настоящее положение у вас на фронте подтверждает эти данные.

Но Павлов пока не сдается:

— Никогда нив каких заговорах я не был и ни с какими заговорщиками не вращался. Это обвинение для меня чрезвычайно тяжелое и неправильное с начала до конца.

Следующий допрос (9 июля в 12 часов) Павловский начинает со старой песни, но бывший командующий все же уклоняется от слова «организация» и уходит от членства в ней. Пока он не сдается. Заканчивая допрос в 15 часов 10 минут, Павловский заявляет:

— Следствие убеждено, что вы умышленно предали фронт, и будет разоблачать вас в этом.

11 июля допрос начался в 13 часов 30 минут. Вопрос к Павлову:

— На допросе 9 июля текущего года вы признали себя виновным в поражении на Западном фронте, однако скрыли свои заговорщические связи и действительные причины тяжелых потерь, понесенных частями Красной Армии в первые дни войны с Германией. Предлагаем дать исчерпывающие показания о своих вражеских связях и изменнических делах.

И только теперь Дмитрий Григорьевич сдался:

— Действительно, основной причиной поражения на Западном фронте является моя предательская работа как участника заговорщической организации, хотя этому в значительной мере способствовали и другие объективные условия, о которых я показал на допросе 9 июля т.г.

— На предыдущем допросе вы отрицали свою принадлежность к антисоветской организации, а сейчас заявляете о своей связи с заговорщиками. Какие показания следует считать правильными?

— Сегодня я даю правильные показания и ничего утаивать от следствия не хочу.

И Павлов дает нужные показания, как в безумном сне, в агонии, но говорит, то, что надо, или просто подписывает протокол, аккуратно «отшлепанный» на машинке. Он не выдержал, сломался. С ним очень «плодотворно» поработал следователь Комаров или, точнее, тот, который обозначен в протоколе допроса как следователь Комаров. Всего несколько слов об этом, если так можно сказать, человеке.

Комаров Владимир Иванович родился в 1916 г. в Ленинграде, русский, член партии с 1942 г. Выходец из рабочих. Слесарь. Всего семь классов образования. После ФЗУ работал помощником машиниста на Московском заводе «Каучук», затем комсоргом в московской школе. В 1938 г. по комсомольской путевке пришел на работу в органы НКВД помощником оперуполномоченного в особом отделе центра, а в 1939 г. назначен следователем.

Высокий и полный, с толстыми губами и сросшимися мочками ушей, Комаров мастерски орудовал кулаками и не менее виртуозно — резиновой дубинкой. Впоследствии он напишет: «Читая составленные мною протоколы допросов, Абакумов часто говорил мне: «Ты — дуб», я, по его мнению, писать совсем не умел». Но при этом Комарова Абакумов возьмет к себе секретарем в 1942 году. Значит, справлялся. Так что не случайно Павлова допрашивали двое. Один задавал вопросы, а второй в буквальном смысле «колол» бывшего генерала армии, что называется, «от души».