Дуглас Боттинг - Джеральд Даррелл. Путешествие в Эдвенчер Страница 47

«Если забыть о тяжелой работе, связанной с уходом за животными, мы живем здесь, как настоящие аристократы. Нас окружает роскошь. Если нам захочется, мы можем менять рубашки хоть пять раз в день. Я пишу это письмо вот уже полтора часа: я сижу за столом, возле меня стоит стакан пива, а Пайос, наш стюард, почтительно стоит за моим стулом, готовый в любой момент наполнить опустевший сосуд и подать мне новую сигарету, когда я докурю ту, что торчит сейчас у меня во рту. Пайосу всего шестнадцать лет, но он просто великолепен. Ему удается содержать весь дом в идеальном порядке. Наши постели всегда заправлены, стол накрыт, ванна наполнена водой и так далее. Сейчас время обеда, и до меня доносятся соблазнительные запахи — готовят здесь очень вкусно. Цыпленок стоит три шиллинга, бананы — пенни за связку из двенадцати штук. Нам выделяют четыре бутылки виски на месяц, но я выпиваю их в одиночестве, Потому что Джон не пьет. За обедом и по вечерам мы курим сигары, которые тут удивительно дешевы. Штат нашей прислуги состоит из двух поваров, двух стюардов и мальчишки-прачки, а также плотника, которому мы платим два шиллинга в день. Мы собираем животных в полной роскоши».

Из честных, откровенных писем, посланных Джеральдом матери, становится ясно, что он полюбил Африку и освоился на новом континенте сразу же, как только ступил с корабля на твердую землю. Он впервые уехал из Европы (если не считать самого раннего детства). Старомодный, колониальный образ жизни пришелся Джеральду по душе. Цвет кожи и национальность автоматически причислили его к элите местного общества, как только он ступил на землю Камеруна. По своему отношению к местному населению и восприятию собственного статуса и положения Джеральд стал колонизатором из колонизаторов. Он смело общался и с людьми, и с животными, не испытывая ни малейшего страха или затруднения. Время от времени в своих письмах он шутливо называл себя «строителем империи» или «великим белым хозяином».

Освоившись с имперской ролью, Джеральд отправляет домой письма с рассказами о ходе экспедиции. Читать их довольно удивительно. Вот рассказ о том, как он покупал у местного охотника довольно редкую птицу.

«Охотник сидел на земле, надвинув шляпу на глаза и куря сигарету. Он подробно объяснял собравшимся африканцам, какой он умный, что сумел поймать такое существо. Охотник поздоровался со мной, не поднявшись, не сняв шляпы и не вытащив сигареты изо рта. К тому моменту я уже был в ярости. «Поднимись, сними шляпу, вытащи изо рта эту гадость и поздоровайся со мной, как положено!» — заорал я в лучших традициях Великого Белого Хозяина. Охотник подчинился, как нашкодивший школьник».

Пятьдесят лет спустя читать такое неудобно. Но в то время подобное поведение было совершенно естественным и даже обязательным для англичанина в Африке. Для новичка в колониальном мире не было иных примеров поведения, а любые отклонения от неписаных правил имперской игры грозили серьезными осложнениями.

Осложнял положение Джеральда и его возраст. Он был обаятельным молодым человеком, обладающим уверенностью в себе и способностью убеждать. Но, как и у любого человека его возраста, уверенность в себе с легкостью превращалась в высокомерие, эготизм — в эгоизм, а энтузиазм — в хамство. Джеральд был замечательным человеком, обаятельным и интересным, с отличным чувством юмора. Но он с легкостью поддавался перепадам настроения, мог быть чрезмерно властным и грубым. Среди воспитанных, вежливых англичан среднего класса в Англии сороковых годов он постоянно ощущал ограничения, накладываемые на него обществом. Но в Африке богатый член Белого Клуба буквально расцвел на глазах. Казалось, что в дебрях африканских джунглей джинн вырвался из бутылки. Может быть, этот джинн и не всегда заслуживал одобрения, но это был настоящий джинн. С возрастом Джеральд Даррелл обрел мудрость и сострадание к человеку, чувство ответственности за живую природу и за создания, населяющие этот мир.

Со временем англичане решили разделиться. Джон Йелланд устроил свой лагерь в Бакебе, где было удобно собирать птиц, а Джеральд перебрался в Эшоби, небольшую деревушку, затерянную в джунглях экваториального леса, тянувшегося на сотни миль и подступавшего к горам — царству горилл. Место для сбора животных и рептилий было выбрано идеально.

В среду 18 января 1948 года Джеральд со своими спутниками покинул комфорт и роскошь Мамфе, променяв их на сомнительные радости Эшоби. По словам местных жителей, в Эшоби без труда можно было найти любое животное. Проехать в эту деревушку было невозможно, поэтому экспедиция отправилась пешком, таща весь багаж на спинах, как в древние времена. Отправление в Эшоби оказалось еще более живописным и необычным, чем все предыдущие переезды.

«Мы с Джоном завтракали под деревьями во дворе гостиницы, когда появились десять моих носильщиков. Вид их не предвещал ничего хорошего.

— Не думаю, что ты дойдешь до Эшоби в такой компании, — с сомнением проговорил Джон. — Скорее всего, ты будешь съеден ими, прежде чем вы успеете пройти полмили по лесу.

…В это время подошел парикмахер, чтобы подстричь меня перед уходом в Эшоби. Мысль о том, что перед уходом в лес следует подстричься, была высказана Джоном, и я счел ее вполне разумной.

Я сел, парикмахер почтительно накрыл меня простыней и приступил к работе. Вдруг носильщики начали дружно прыгать, отряхиваться и громко ругаться. Я ничего не понимал, пока не почувствовал на ноге несколько острых укусов: посмотрев вниз я увидел колонну муравьев, приготовившихся к атаке. Подо мной переливалась сплошная черная масса. Я позвал на помощь, двое слуг подскочили ко мне, закатали брюки и начали снимать с ноги муравьев… Создавшаяся ситуация заслуживает описания: носильщики прыгают, пытаясь избавиться от муравьев и очищая от них наш багаж, я усмиряю дрилов, путаясь при этом в простыне парикмахера, а двое слуг продолжают снимать с меня муравьев».

В конце концов экспедиция была готова к выходу. Носильщики взвалили на спины тюки с багажом, процессия двинулась к ближайшему подвесному мосту и постепенно исчезла в лесу по направлению к Эшоби. За талию Джеральда держались два крохотных дрила, а на руках он нес маленького крокодила, завернутого в простыню. «Мои носильщики зловещего вида шагали вперед, нагруженные багажом, — писал Джеральд матери. — Рядом со мной, как личные телохранители, шествовали Пайос и мой повар, а следом семенил Дэн, который нес кошелек и стеклянные банки. Мы пересекли два шатких подвесных моста. Наша экспедиция более всего напоминала Стэнли, разыскивающего Ливингстоиа в джунглях Африки». Джон Иелланд проводил своего друга до подвесного моста через Кросс-Ривер. На другой стороне Джеральд оглянулся и помахал компаньону рукой, а затем повернулся и углубился в лес.