Василий Балакин - Фридрих Барбаросса Страница 47

Итак, во что бы то ни стало Людовик должен был явиться к условленному сроку 29 августа на встречу на мосту через Сону, и притом в сопровождении папы Александра III.

В течение двух дней Людовик изо всех своих сил старался уговорить папу, но тот оставался непреклонным, не идя ни на малейшие уступки. И напоминание о том, что был же он представлен на соборе в Тулузе двумя легатами, что равносильно его личному присутствию, не произвело ни малейшего впечатления на Александра, отчетливо сознававшего, куда клонится дело. Король стал упрашивать папу следовать за собой хотя бы на некотором удалении, чтобы с моста его можно было по крайней мере увидеть: так он сумеет избежать встречи с преданными анафеме немцами, но договор тем не менее будет выполнен. Когда в ответ на это Александр возразил, что не хотел бы рисковать своей жизнью, Людовик лично поручился за его безопасность, но и это не помогло. Александр упорно отказывался ехать, выражая готовность лишь направить от себя нескольких кардиналов, которые при необходимости могли бы ответить на интересующие собор вопросы. Так, ничего не добившись, король с тяжелым сердцем отправился в Дижон.

Тем временем Фридрих Барбаросса завершал свое четырехлетнее пребывание на Апеннинах. За эти годы многое изменилось в Италии, как того хотелось императору. Собираясь теперь покинуть страну, он созвал в Турине назначенных им подеста, чтобы дать им указания, как надо действовать во время его отсутствия. Поход против Сицилии не отменялся, а лишь на время откладывался, так что он распорядился проводить необходимые для этого приготовления. Распрощавшись — как ему казалось, ненадолго — со своими итальянскими подданными, 21 августа 1162 года Фридрих отбыл с небольшой свитой из Турина в Бургундию. Благополучно преодолев Альпы, он своевременно прибыл в Доль.

После соглашения о встрече правителей Франции и Германии, папа и император принялись агитировать в своих интересах: Фридрих — за участие как можно большего числа князей, Александр же — против этой встречи вообще. Он пытался сорвать ее, убеждая французского короля как в личных беседах, так и в письмах, а также через канцлера Франции, епископа Суассонского Гуго, отказаться от нее, пророча множество бед не только церкви и ее главе, но также королю и его стране, если, не приведи Господи, намеченная встреча состоится. Сам Александр наотрез отказался участвовать во встрече монархов, приводя в оправдание все тот же довод: глава святой римской церкви неподсуден мирскому суду. Со своей стороны, Барбаросса в посланиях духовным и светским князьям Империи уверял, что король Людовик на съезде знати двух королевств признает Виктора единственным, законным папой. К своим наиболее доверенным князьям император обратился также с просьбой привести с собой вассалов в полном снаряжении, поскольку требовалось принять меры предосторожности. При этом Фридрих имел в виду военные приготовления Людовика перед их несостоявшейся встречей в 1157 году. Обращение к князьям с подобного рода просьбой не укрылось от другой стороны, повергнув французов в замешательство: мало того что император пытается грубейшим образом предопределить результаты встречи, так он еще создает угрозу для партнеров. Понятно, что военные приготовления Барбароссы заставили и французского короля принять свои меры.

Прибыв 29 августа 1162 года к месту встречи, французы с тревогой смотрели на раскинувшийся на противоположном берегу Соны палаточный лагерь немцев. В любой момент княжеские дружины готовы были вторгнуться на французскую территорию, начав безнадежную для Франции войну. Отсутствие Александра могло спровоцировать столкновение.

По правилам церемониала, на мосту сначала должны были встретиться посланцы с обеих сторон, дабы возвестить друг другу о прибытии своих суверенов. Лишь затем оба правителя в сопровождении пап и собственных приближенных должны были выйти навстречу друг другу, обняться и принести взаимную клятву о соблюдении договора. Поэтому, когда настал долгожданный день, Фридрих вместе с папой Виктором IV стоял в ожидании встречи, тогда как Райнальд отправился на мост для обмена церемониальными любезностями с французами. Людовик, с утра выехавший из Дижона в охотничьем наряде, отнюдь не предназначенном для официальных торжественных встреч, скрывался в леске неподалеку от моста. Оттуда он и послал к немцам архиепископа Турского, епископа Парижского и аббата монастыря Везелэ.

Неприятнейшим сюрпризом для Райнальда и находившегося при нем графа де Труа явилось известие о том, что король Франции не смог прибыть, поскольку лишь вчера ознакомился с текстом договора, а так как решение столь большой важности нельзя принимать в спешке, он просит об отсрочке на три недели. Райнальд отклонил просьбу, заявив, что король обязан явиться на встречу, точно так же, как император готов это сделать. С этим ответом французские парламентеры и возвратились к Людовику, с тревогой на душе отправившемуся обратно в Дижон. Договор, вне всякого сомнения, был нарушен. Тем временем Генрих де Труа изо всех сил старался успокоить императора и уговорить его на трехнедельную отсрочку. Райнальд был решительно против, требуя взяться за оружие, однако князья, менее всего готовые к непредвиденной войне, настоятельно рекомендовали мирное решение. Как-никак их приглашали на церковный собор и рейхстаг, а не в военный поход. Они не испытывали ни малейшего желания положить свои жизни ради исполнения честолюбивых замыслов Райнальда.

Фридрих был вынужден принять предложения французов и перенести встречу с королем на 19 сентября, потребовав при этом, чтобы Людовик в порядке гарантии участия в перенесенной на новый срок встрече дал заложников. Королю напомнили также, что он собственной персоной отвечает за явку Александра и обязан безоговорочно принять решения собора. Если же он опять не сдержит свое слово, то должен будет явиться к императору в качестве пленника! Этот ультиматум был предъявлен Людовику на следующее утро Генрихом де Труа. Понимая, что из-за нарушения договора на карту поставлена его честь, и исполненный худшими опасениями в связи с угрозой войны, король совсем потерял голову и в смятении поставил под ультиматумом свою подпись. Этим поступком он привел в полное замешательство собственное окружение и особенно папских кардиналов.

Александр тоже пал духом. Целыми днями он совещался со своими кардиналами. Если подчиниться и предстать перед собором, как того требовал король, то его наверняка низложат; если же отказаться, то неизбежно начнется война, поскольку Людовик едва ли согласится стать пленником императора. В этом случае для Александра тем более не оставалось надежды. И все же удалось выиграть три недели! За это время должно решиться, можно ли склонить короля Англии Генриха II не только к миру с Францией, но и к союзу с ней. Это был единственный выход.