Алексей Шишов - Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона Страница 47

— Нам готовится ловушка, если бригада начнет перевозиться в Кишинев, а оттуда в Дубоссары.

— Ваше решение, Михаил Гордеевич?

— Пойдем силою через мост. В карманах иметь пропуска и разрешения их министра Авереску. Способ прохода через Прут вижу такой — сам встану во главе колонны. И на огонь будем отвечать огнем, всей бригадой.

— Значит, будем пробиваться в Россию с оружием в руках?

— Вполне возможно, господа офицеры. Сегодня нам шутить не приходится, поскольку шутки с нами плохи.

— Приказ такой будет дан сегодня, Михаил Гордеевич?

— Повременим. Завтра, а может быть, послезавтра все прояснится. Но быть готовым ко всему, в том числе к ночному марш-броску до Унген.

— Когда? В каком порядке пойдет бригада?

— Если будет необходимо принять такое решение, то выступим в десять или одиннадцать вечера. Пехотные роты на подводах впереди, затем эскадрон, легкая батарея и мортирный взвод, пулеметные команды и штатный обоз. Мортиры придется в таком случае бросить.

— Почему бросить? Это же наша огневая мощь?

— Потому что мортирные снаряды союзные румыны подбросили нам подмоченные. Еще есть вопросы?

— Никак нет.

— Тогда всем быть наготове на своих местах…

Страсти, связанные с выступлением 1-й бригады русских добровольцев в поход, достигли своего наивысшего накала в памятный для них день 26 февраля. «Дрозды» постарались ничего не оставить недоброжелательным союзникам в Скинтее, сами перебрались поближе к Яссам, на железнодорожную станцию в Соколах.

Там тоже имелись в достаточном числе временные бараки, в которых когда-то останавливались на день-два маршевые роты. Бараки в лучшем случае имели только нары, иногда кое-как сложенные печи на случай холодов. В любом случае добровольцам приходилось их обживать: с поиска дров, для приготовления нехитрой походной пищи.

Как только добровольческий отряд сменил место нахождения, его сразу же начали брать в кольцо румынские войска.

Дроздовский записал в своем походном «Дневнике»: «…Прибытие двух рот румын днем в Соколы. Демонстрация — узнав, приказал ответить тем же».

Из близких Ясс пришло требование сдать все оружие, военное имущество и свободно разъехаться по домам. Это был откровенный ультиматум вчерашних союзников. Начальник штаба бригады полковник Войналович в отсутствие командира построил бойцов и зачитал им требование румын. Ответом стало единодушное решение идти на прорыв с боем, если этого потребует обстановка:

— В Россию надо прорываться с боем!

Командование румынских войск, расквартированных в королевской и правительственной ставке в Яссах, просчиталось. Вместо согласия, то есть капитуляционного согласия на сдачу оружия, русские добровольцы именем полковника Дроздовского отправили королю Фердинанду I свой ультиматум. Он гласил следующее:

«Королевский дворец в Яссах.

Лично Его Королевскому Величеству.

1. Оружие сдано не будет.

2. Требуем гарантии свободного пропуска до русской границы.

3. Если до 6 вечера не уйдут (румынские. — А. Ш.) войска, будет открыт артиллерийский огонь по Яссам и, в частности, по королевскому дворцу.

Полковник Генерального штаба Дроздовский».

Михаил Гордеевич сел в автомобиль и сквозь румынские посты повез ультиматум в Яссы. Там он настоял на том, чтобы «во всем потерявшийся» генерал Щербачев передал этот немногословный документ королю Фердинанду. Тот, разумеется, поспешил передать дроздовский ультиматум своему председателю кабинета министров:

— Разберитесь с этим полковником, господин Авереску. Вы же глава кабинета, а не я.

— Но, ваше величество, я временный председатель кабинета. Я командующий вашей 9-й армией.

— Но вы же генерал, герой сражения на Сушице. А тут перед вами площадь у вокзала.

— Смею заметить, ваше величество, что у русских добровольцев и пушки, и мортиры. А пулеметные расчеты только офицерские, смею заметить.

— Ну и что? Вы же начальствуете у меня не одной армией.

— В Яссах, ваше королевское величество, ни одной из этих армий сегодня нет. А у них пушек стало сразу намного больше.

— Откуда?

— Дроздовский приказал своим офицерам подобрать орудия русских, брошенные еще на той неделе на привокзальной площади Ясс. И прибрал к своим рукам снаряды к ним.

— А куда смотрели наши караулы?

— Их никто и не ставил, ваше величество. Полки и дивизии генерала Щербачева нам здесь столько всего пооставляли, что тыловики до сих пор не могут подсчитать. Всего очень много.

— Значит, Авереску, как я понимаю, брошенные пушки составили на привокзальной площади батарею.

— Точно так, ваше королевское величество.

— А куда смотрят сейчас эти пушки?

— Как куда? На королевский дворец. И снаряды к ним притащены в избытке…

Ультиматум дроздовцев (которые к пяти вечера изготовились более чем серьезно идти на прорыв) подействовал. Королевские войска отошли на «разумное» расстояние от железнодорожной станции. Решительность белых бойцов пугала румын угрозой нешуточных боев в собственном тылу, да еще во временной столице Яссах. Осторожный царедворец Авереску рисковать ни своим креслом, ни целостностью королевского дворца не помышлял.

Командир белой гвардии получил пропуск на беспрепятственный выход с территории королевства и шесть эшелонов (паровоз с паровозной бригадой, вагоны, платформы), которые должны были доставить бригаду в несколько сотен бойцов, броневики и автомашины, провиант, мортирную и конногорную батареи в бессарабскую столицу Кишинев.

Железнодорожные составы для дроздовцев нашлись на станции Александрия. Каждый воинский эшелон состоял из тридцати крытых платформ (товарных) вагонов и пятнадцати открытых платформ. Паровозные бригады находились там же, в Александрии (Дроздовский в крайнем случае был готов поставить на паровозы машинистами и кочегарами своих артиллеристов).

Из Кишинева нужно было двинуться на Дубоссары, а там переправиться по мосту (охрану его несли румыны) через реку Днестр. В этом приднестровском городке вполне реально могли оказаться австрийские или немецкие войска, которые после Брест-Литовска спешили занять как можно больше территории своего недавнего противника.

От Дубоссар, от днестровских берегов предстояло идти на Дон походным маршем по кратчайшему маршруту, уже вычерченному на штабной карте. Идти с боями? Сомнений в том у белых добровольцев не было: на мирный лад походных будней командир бригады никого не настраивал. И прежде всего самого себя. Белый романтик Дроздовский все же был большим реалистом в последний год своей жизни, в год 1918-й.