Сергей Плеханов - Писемский Страница 47

Дело с набором литераторов для участия в экспедиции осложнялось. Хотя от Писемского был получен положительный ответ, возникло препятствие со стороны министра уделов графа Перовского, видевшего невозможным отпустить подчиненного на целый год. Была уже середина октября, а затея не сдвигалась с мертвой точки. Когда великому князю было доложено о состоянии дел, он приказал директору канцелярии министерства графу Д.А.Толстому удвоить усилия по приисканию литераторов, «даже с риском, что выбор этих писателей не вполне будет удачен». Узнав же об отказе Перовского предоставить Писемского в распоряжение морского ведомства, великий князь собственноручно начертал письмо министру уделов, в котором настоятельно повторил свою просьбу предоставить писателю возможность отправиться в командировку. Перовскому ничего не оставалось как удовлетворить просьбу августейшего адмирала. 29 ноября морское министерство наконец получило согласие на откомандирование в его распоряжение титулярного советника Писемского.

Алексей Феофилактович выбрал из всех предложенных местностей Нижнюю Волгу и побережья Каспия. Это был, на его взгляд, самый экзотический маршрут. Писемского манила дикая окраина, где за государственным рубежом России и цивилизованного мира вообще в тяжелой дремоте лежали земли таинственных среднеазиатских деспотий. Астрахань была тем передовым пунктом, куда стекались пестрые толпы купцов из Хорезма, Индии, Персии. Горячий воздух пустыни, опалявший низовья Волги, пьянил когда-то ватаги Ермака и Разина. Здесь же некогда находилась Золотая Орда. Так что, припомнив все это, Алексей Феофилактович без колебаний предпочел юго-восток.

Средняя Волга досталась Потехину, а ее верхнее течение (от Твери до Нижнего Новгорода) взялся исследовать А.Н.Островский. Ближайшим «соседом» Писемского вызвался быть М.Л.Михайлов, прозаик и публицист, широко печатавшийся в «Современнике». Он избрал для исследования реку Урал, ибо сам был уроженцем тех мест и с детства знал народный быт уральских казаков и башкир. Впрочем, впоследствии стало известно, что только двое из восьми участников литературной экспедиции не были уроженцами тех мест, куда отправились по командировке министерства. Первым из этих двоих оказался Писемский, а вторым – его молодой земляк и приятель Сергей Максимов, рекомендованный устроителем литературной экспедиции Иваном Панаевым.

Некоторые из участников предприятия, задуманного великим князем, попали в число кандидатов лишь в силу того, что наиболее видные литераторы не приняли участия в экспедиции. Например, А.С.Афанасьев-Чужбинский, сотрудничавший в «Современнике», предложил свои услуги по исследованию Днепра и Днестра, ограничив свои требования к министерству лишь до казенной подорожной. Он и так собирался ехать в родные места, а подвернувшаяся оказия предоставляла ему возможность отправиться туда за счет казны.

Чиновник для особых поручений при товарище министра народного просвещения Г.П.Данилевский, также пробовавший свои силы на литературном поприще, попросил командировать его лишь на четыре месяца для изучения быта чумаков (возчиков, доставлявших хлеб из черноземных губерний к портам Черного моря). Впоследствии Данилевский стал знаменитым писателем на исторические темы.

Для изучения Дона и Азовского моря командировался мало известный Н.Н.Филиппов, кандидат Петербургского университета и преподаватель географии в морском кадетском корпусе. Туда же должен был отправиться и Лев Мей, однокашник графа Д.А.Толстого по Александровскому лицею, служивший в это время в археографической комиссии министерства народного просвещения. Согласие на его командировку было получено, но в последний момент болезнь помешала поэту принять участие в предприятии.

Когда с грехом пополам состав задуманной литературной экспедиции определился, управляющий морским министерством барон Ф.П.Врангель приказал чиновникам министерства разработать специальную программу для ее участников. Барон считал, что «Морскому сборнику» нужны серьезные работы, могущие представить практический интерес для русского флота. Этому, по его мнению, не способствовало «появление толпы охотников-литераторов, молодых, даровитых, пожалуй, на составление легоньких литературных (по вкусу нашей публики) статеек, сентиментальных и живописных, – но нашей цели не соответствующих». Посему, чтобы испытать пригодность кандидатов к серьезной работе, Врангель «положил себе за правило подвергнуть каждого из охотников... некоторого рода экзамену... Экзамен этот должен состоять в требовании предварительной работы, в которой будущий путешественник излагал бы отчет о материалах, имеющихся уже в печати, относительно страны и обитателей, избранных ими к исследованию, с некоторым критическим разбором и с указанием на неполноты; а в заключение составил бы программу, основанную на таком предварительном изучении предмета и разборе его». Чиновники министерства разработали обширный документ, которым должны были руководствоваться в подготовительной работе кандидаты в экспедицию.

Врангель и его сотрудники, надо полагать, всерьез воспринимали объявленную великим князем задачу экспедиции: подробно исследовать все стороны жизни приморского и приречного населения России в видах практической пользы для русского флота. Но, как представляется сегодня, для Константина Николаевича и его «конфидента» Головнина это был лишь предлог. Им хотелось украсить обложку «Морского сборника» именами известных литераторов, а Писемский, Островский, да и Потехин считались в то время звездами первой величины. Михайлов, успевший напечатать в «Современнике» большой роман, был также достаточно хорошо известен. Расчеты реформаторов оправдались: уже в следующем году число подписчиков «Морского сборника» достигло огромной по тем временам цифры – шести тысяч...

Понятно, что, получив от Врангеля продуманную программу, которая ставила литераторам четкие задачи, великий князь отмахнулся от чиновной инициативы: «Я не считаю нужным давать подробную программу для этих исследований, предоставляя каждому составлять описание по собственному усмотрению...» В результате командированные литераторы получили лишь составленную в общих выражениях инструкцию, которая, по сути дела, ни к чему конкретно не обязывала. Писемскому было вручено следующее послание за подписью Врангеля:

"Милостивый государь Алексей Феофилактович!

Вследствие изъявленного Вами желания отправиться по поручению морского министерства обозреть жителей Астраханской губернии и прибрежья Каспийского моря, занимающихся рыболовством и судоходством, для составления по этому предмету статей в «Морской сборник» прошу Вас обратить при сем особенное внимание на: а) их жилища, их промыслы, с показанием обстоятельств, благоприятствующих и мешающих развитию оных; в) суда и разные судоходные орудия и средства, ими употребляемые, означая их названия и представляя, если возможно, их изображение на рисунке; с) физический их вид и состояние и d) преимущественно их нравы, обычаи, привычки и все особенности, резко отличающие их от прочих обитателей той же страны как в нравственности, так и в промышленном отношении, а равно и в речи, поговорках, поверьях и т.п. Если Вы найдете возможным подметить и другие характеристические черты обозреваемой Вами страны и ее жителей, то совершенно от Вашего усмотрения будет зависеть вместить их в описание, как признаете за лучшее. Морское начальство, не желая стеснить таланта, вполне предоставляет Вам излагать Ваше путешествие и результаты Ваших наблюдений в той форме и тех размерах, которые Вам покажутся наиболее удобными, ожидая от Вашего пера произведения, его достойного как по содержанию и изложению, так и по объему".