Анатолий Житнухин - Газзаев Страница 47

Понадобились годы для того, чтобы понять, что происходило в нашем футболе, уяснить характер причин его болезненного состояния. А тогда, после рокового вечера 14 сентября 1993 года, Газзаев, подвергнув себя добровольному «домашнему аресту», остался наедине со своими, до конца еще не понятыми проблемами. Дни напролет он проводил дома за письменным столом. Чтобы систематизировать свои мысли, излагал их на бумаге: «Мы любим говорить о том, что наш футбол — профессиональный, но на самом деле это далеко не так…»

Впервые появилось столько времени для того, чтобы проанализировать свою прежнюю работу, взглянуть на нее как бы со стороны. Известная истина: все говорят, что лучше учиться на чужих ошибках, но учатся в основном на своих. Наверное, так доходчивее. И уже давно понял Валерий Георгиевич: не осмыслишь, не поймешь собственные ошибки — ничего не добьешься в будущем.

На душе было неспокойно. Ведь в минуты принятия решения об отставке ощущение страшного позора заглушило мысль о семье. Возникло щемящее чувство от отчетливого понимания, что ты вынужден будешь в одиночку противостоять этой невесть откуда свалившейся беде, что негодующим вокруг трибунам, возбужденным в предвкушении удачного материала журналистам и наверняка многим из уныло плетущихся в раздевалку футболистов совершенно безразлично то, что происходит с тобой сейчас и что с тобой будет происходить завтра. Здесь — арена, а зрителей на арене интересуют только победители. И лишь позднее возникла тревога: ты — мужчина, а не подумал, как обеспечишь потом семью. Ничего хорошего не сулили и события, которые через несколько дней стали разворачиваться на улицах Москвы…

И все же именно семья помогла обрести равновесие. Вот кому он действительно нужен! Может быть, и правда все к лучшему? Успокаивало общение с детьми. Вселяла уверенность Балла: «Уж ты-то без дела не останешься!» Видно, что не просто стремится поддержать — убеждена в этом.

Вернулись мысли об Италии. В горячке будней как-то забылось, что в начале года оттуда поступило несколько серьезных предложений. Весной приезжал в Москву президент «Фоджи», привез кассеты с записями игры своей команды для предварительного ознакомления. Затем встретились с ним в гостинице «Балчуг», обсудили перспективы возможного перехода. В мае сам съездил в Италию, чтобы посмотреть все на месте. Стал учить итальянский. За несколько месяцев интенсивных занятий освоил разговорный язык, овладел специальной терминологией.

Сохраняли силу предварительные договоренности и с некоторыми другими итальянскими клубами. Однако спешить что-то предпринимать не хотелось, тем более был запущен слух, что Газзаев использовал поражение от «Айнтрахта» в качестве повода для разрыва с «Динамо», так как собрался в Италию. Но в Италию решил все же съездить: набраться опыта не помешает, да и… неизвестно, как дальше жизнь сложится.

Приглашение ознакомиться с работой и тренировочным процессом пришло от итальянского клуба «Реджина». Гостеприимные хозяева предоставили возможность детально ознакомиться с постановкой дел не только в своем футбольном хозяйстве. Большое впечатление произвели на Валерия Георгиевича встречи с рядом руководителей ведущих клубов Италии, посещение тренировок «Милана» и «Пармы».

Будет преувеличением сказать, что эта поездка в судьбе Газзаева, в его тренерских воззрениях носила знаковый характер. Но вот для понимания сути профессионального подхода к футболу, принципов организации всего, что связано с игрой, она дала ему очень многое. Тем более что новые впечатления можно было осмыслить уже с позиций собственного опыта. Не все, конечно, поддавалось сравнению. С чем можно было сопоставить, к примеру, инфраструктуру «Милана», его тренировочную базу с восемью тренировочными полями, в том числе для открытых и закрытых для посторонних глаз тренировок? Совместные тренировки основных и резервных составов, возможность для начинающих игроков заниматься вместе со звездами, тысячи зрителей на тренировках — это тоже, пожалуй, могло быть предметом для размышлений о будущем. Но вот отношение футболистов к тренировочному процессу, к самой игре, их взаимоотношения с тренером, с клубом — эти вопросы прямо перекликались с тем, что наболело за время работы в Москве.

Существует ошибочное, но довольно распространенное мнение, что итальянский футбол оказал на взгляды Газзаева чрезмерное воздействие. Якобы именно поэтому Валерий Георгиевич периодически утрачивал свой почерк, а игра под его руководством приобретала характер тотального силового давления и теряла свою зрелищность.

Однако то, что действительно покорило Газзаева во время осенней поездки в 1993 году, связано не со стилем итальянского футбола, а с его важным внутренним, можно сказать, имманентно присущим ему качеством. Заключается оно в умении добиваться в игре положительного результата, в способности бороться за этот результат и выходить в этой борьбе победителем.

Особенно привлекло внимание Валерия Георгиевича то, что при подборе игроков итальянские специалисты первостепенное внимание уделяют характеру, психологическим свойствам футболиста. Каждый игрок должен иметь желание играть, обладать жаждой борьбы, способностью подчинить себя общим интересам и командным действиям. Только на этой основе можно сформировать в команде объединяющую ее психологию победителя, добиться абсолютного настроя всех игроков на победу в каждой игре.

Именно эти особенности итальянского футбола воспринял Газзаев и именно этим, а не способностью «затоптать» соперника, объясняются многие достижения руководимых им команд, в том числе внушительная поступь ЦСКА в 2003 году, когда армейцы удерживали лидирующие позиции с начала и до конца чемпионата.

…Поездка в Италию вновь погрузила в круговорот нескончаемых проблем, которые не давали покоя ни днем ни ночью. Как раньше Газзаев не мыслил себя вне футбольного поля, так теперь ему трудно было представить себя без тренерской работы. Правда, он и подумать не мог, что многие из его новых представлений о современной профессиональной команде, сформировавшихся в результате анализа увиденного в итальянских клубах, совсем скоро ему удастся воплотить на своей родине, во Владикавказе.

Вернувшись из Италии, не исключал, что, возможно, придется поработать и за рубежом. На вопросы журналистов о том, не боится ли он в случае приглашения в западный клуб попасть в полную зависимость, оказаться на положении бесправной рабочей силы, отвечал вполне вразумительно: «Если я и уеду, то только на своих условиях. Зависимость и творчество — понятия несовместимые. Я всю жизнь так считал и не собираюсь свои убеждения менять».