Борис Альтшулер - Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера) Страница 47

Никаких существенных международных осложнений от мартовского (1985) сообщения о намерении Сахарова снова голодать и выйти из Академии не получилось. Сотрудник госбезопасности, пристыдивший меня за это в конце мая, к сожалению, оказался неправ. Не произвела особого впечатления и записка самого Андрея Дмитриевича, чудом пересланная в апреле из больницы одному знакомому [38] в Москве и переданная через пару недель по «голосам». Все перекрыла серия фальсифицированных, весьма оптимистических фототелеграмм, полученных в середине мая Ирой Кристи и подписанных "Андрей, Люся". Значит, они вместе, значит, Сахаров дома и прекратил начатую в апреле голодовку. Эта высоко профессиональная подделка полностью дезинформировала всех (и я в подлинность этих телеграмм поверил и до сих пор себя за это ругаю). Истинная причина моего вызова в конце мая в КГБ была мне тогда, увы, неизвестна. А причина была в том, что Сахаров уже полтора месяца проводил голодовку и подвергался принудительному кормлению, что органам удалось обмануть всех, и друзей, и весь мир, и никто не знал, что происходит в Горьком. И вызвали меня для беседы, очевидно, профилактически — оказать давление (мол, "мы знаем все") с тем, чтобы не очень дергался в попытке получить какую-либо информацию.

21 мая 1985 года Андрею Дмитриевичу исполнилось 64 года. Ко дню рождения друзья из Москвы послали ему кое-какие подарки. Получив эти посылки, Елена Георгиевна отправила их назад в Москву в надежде хоть так дать понять, что Сахарова дома нет. Тогда же она отправила назад в ФИАН посылку с необходимыми ей лекарствами, которую по просьбе Андрея Дмитриевича собрал для нее Евгений Львович Фейнберг. О смысле возвращения подарков Мария Гавриловна догадалась, и мы с ней сочинили очередную «информацию» про то, что Сахарова оказывается нет дома, значит, он продолжает голодовку. Но все это был жалкий лепет. Никто не обратил внимания.

До ноября никто ничего не знал об Андрее Дмитриевиче и Елене Георгиевне. Летом ООН официально объявила Сахарова пропавшим без вести; был объявлен розыск — символический, конечно. Советские власти ответили на это полученной в Бостоне поддельной открыткой, якобы от Елены Георгиевны, а также фильмом (продан на Запад Виктором Луи), снятым скрытой камерой в тот период, когда Сахаров в июле на две недели прервал голодовку. И весь мир мог видеть его с женой около их дома на проспекте Гагарина. В августе Елене Георгиевне удалось дать знать детям, что все очень плохо. Ход был гениальный. Она не поздравила с днем рождения свою маму Руфь Григорьевну Боннэр, которая тогда жила в Бостоне. Отсутствие традиционной телеграммы значило больше, чем иная информация, и было правильно понято. 29 августа сын Елены Георгиевны Алексей Семенов объявил голодовку на площади Сахарова перед зданием Советского посольства в Вашингтоне. Голодовка продолжалась четырнадцать дней и была прекращена после того, как обе палаты Конгресса США единогласно приняли резолюцию в защиту Сахарова.

Судя по тому, что пишет Андрей Дмитриевич в [15], М.С.Горбачев вскоре после апрельского Пленума (1985 г.), где он был избран Генеральным секретарем, дал указание разобраться с делом Сахарова. Но за годы перестройки мы хорошо изучили, как выполняются распоряжения главы государства, а также насколько всерьез они отдаются. В этих условиях резолюция Конгресса США была совершенно необходимым стимулом. В сущности, всякий реальный политик, который хочет чего-то достичь, заинтересован в том, чтобы его к этому «вынуждали».

В октябре 1992 г. "Российские вести", № 65 (111), опубликовали стенограмму заседания — "Совершенно секретно. Экз. единственный" — Политбюро ЦК КПСС 29 августа 1985 г., на котором Горбачев поставил на обсуждение адресованное ему письмо "небезызвестного Сахарова" с просьбой "дать разрешение на поездку за границу его жены Боннер для лечения…" (так в стенограмме: Боннер вместо Боннэр). На слова Чебрикова: "Поведение Сахарова складывается под влиянием Боннер", Горбачев реагирует: "Вот что такое сионизм". Любопытны высказывания Рыжкова о том, что Сахаров от жены "убегает в больницу для того, чтобы почувствовать себя свободнее", и Алиева: "Сейчас Боннер находится под контролем. Злобы у нее за последние годы прибавилось". Но всех превзошел Зимянин: "А от Боннер никакой порядочности ожидать нельзя. Это — зверюга в юбке, ставленница империализма". Мнения членов Политбюро разделились. При обсуждении поминались предстоящие встречи Горбачева с Миттераном и Рейганом. Резюме Горбачева: "Может быть, поступим так: подтвердим факт получения письма, скажем, что на него было обращено внимание и даны соответствующие поручения. Надо дать понять, что мы, мол, можем пойти навстречу просьбе о выезде Боннер, но все будет зависеть от того, как будет вести себя сам Сахаров, а также от того, что будет делать за рубежом Боннер. Пока целесообразно ограничиться этим". Так что вовремя, очень вовремя Алеша Семенов объявил свою голодовку. Все, кто осуждали Сахарова за его голодовки в защиту близких ему людей, демонстрировали не только нравственную глухоту — они не понимали простой вещи: каждое действие Сахарова, его победы или поражения имели глобальный характер, от них зависело будущее страны, ход мировой истории. Мой отец, посетивший А.Д. вскоре после его возвращения из Горького, в разговоре о Горбачеве, о большой политике, заметил: "Вы находитесь на верхнем этаже власти". На что Сахаров немедленно отреагировал: "Я не на верхнем этаже. Я рядом с верхним этажом, по ту сторону окна". И его неожиданное «падение» вечером 14 декабря 1989 года — это, по-видимому, одна из трагических загадок истории, которая вряд ли когда-нибудь будет разгадана.

Ноябрь 1985 года. Неясные сообщения по радио о том, что жена академика Сахарова получила разрешение на поездку в США. После многих месяцев неизвестности, сдобренной всевозможными «утками», верится с трудом. Телеграфирую в Горький с просьбой подтвердить оптимистическое сообщения фототелеграммой. (Этому виду информации я еще по наивности доверяю.) И 10 ноября получаю в ответ следующую фототелеграмму (в данном случае подлинную):

Дорогой Боря! Сейчас, как мы считаем, уже нет оснований беспокоиться, состоится ли поездка. Елена Георгиевна 24 октября получила разрешение, добилась продления срока выезда до конца ноября, чтобы побыть со мной.

Я еще немного переживаю непонятливость москвичей, а Елена Георгиевна уже совсем в настоящем и будущем, как и я, в основном. Здоровье у нас примерно в том же состоянии, как последнее время, со скидкой на возраст и особенности последнего полугода. В целом — мы счастливы и возбуждены немного. Спасибо за книги! Я начинаю читать статьи и книги. Большой привет Ларисе от нас обоих. Твой А.Д.С. Привет и целуем всех друзей. Елена Георгиевна.