Петр Столыпин, который хотел как лучше - Александр Иванович Колпакиди Страница 48

Примечания

В черновых редакциях этого письма мы находим некоторые мысли, которые Толстой в итоге вычеркнул:

«…Ведь только сделайте это или хоть начните это, и все лучшие люди примкнут к вам, главное же то, что только при таком уничтожении этого зла мы только и можем смотреть в глаза всем крестьянам и не нуждаемся в задабривании их. И только при таком вопросе, поставленном во главу нашей, русских людей, деятельности, нам не надо будет справляться с тем, что делается в Европе, и рабски подражать им, как это делается теперь.

…Один род возражений, исходящий от консерваторов, состоит в признании несправедливости лишать владельцев их собственности, земли, тогда как владельцы капиталов остаются неприкосновенными. Другое возражение самых передовых социалистически и анархически настроенных политиков, состоит в том, что владение капиталами так же несправедливо, как и владение землею, и что поэтому право собственности как на то, так и на другое одинаково должно быть уничтожено. Возражения эти и те и другие неосновательны. И те и другие не признают того, что уничтожение земельной собственности не есть одна из многих государственных политических мер, которая может быть проведена теперь, сейчас, а может быть и отложена, а есть такая же мера, как освобождение крестьян, такое дело, без исполнения которого все другие меры могут только путать и расстраивать общественную жизнь, а не устраивать ее.

…Передовые либеральные социалисты и анархисты должны понять, что, как бы ни сложилось в будущем общественное устройство, уничтожение земельной собственности есть первая настоятельнейшая мера, без исполнения которой невозможно никакое изменение к лучшему общественной жизни.

…Не верьте этому и не думайте, что уничтожение земельной собственности и осуществление Единого налога произведет большие потрясения в общественной жизни. Перенесение податей и косвенных налогов на землю может быть совершено постепенно, в продолжение нескольких лет».

Не получая долго ответа, Толстой 24 августа напомнил о своем письме через брата министра — А. А. Столыпина.

Пётр Столыпин ответил ему только на излёте октября. Приведём это письмо:

«Лев Николаевич,

Письмо Ваше получил 1) и приказал пересмотреть дело Бодянского 2). Если есть возможность, конечно, он будет освобожден. Не думайте, что я не обратил внимания на Ваше первое письмо. Я не мог на него ответить, потому что оно меня слишком задело. Вы считаете злом то, что я считаю для России благом. Мне кажется, что отсутствие „собственности“ на землю у крестьян создает все наше неустройство.

Природа вложила в человека некоторые врожденные инстинкты, как то: чувство голода, половое чувство и т. п. и одно из самых сильных чувств этого порядка — чувство собственности. Нельзя любить чужое наравне со своим и нельзя обхаживать, улучшать землю, находящуюся во временном пользовании, наравне со своею землею.

Искусственное в этом отношении оскопление нашего крестьянина, уничтожение в нем врожденного чувства собственности ведет ко многому дурному и, главное, к бедности.

А бедность, по мне, худшее из рабств. И теперь то же крепостное право, — за деньги Вы можете так же давить людей, как и до освобождения крестьян.

Смешно говорить этим людям о свободе, или о свободах. Сначала доведите уровень их благосостояния до той, по крайней мере, наименьшей грани, где минимальное довольство делает человека свободным.

А это достижимо только при свободном приложении труда к земле, т. е. при наличии права собственности на землю.

Я не отвергаю учения Джорджа, но думаю, что „единый налог“ со временем поможет борьбе с крупною собственностью, но теперь я не вижу цели у нас в России сгонять с земли более развитый элемент землевладельцев и, наоборот, вижу несомненную необходимость облегчить крестьянину законную возможность приобрести нужный ему участок земли в полную собственность. Теперь единственная карьера для умного мужика быть мироедом, т. е. паразитом. Надо дать ему возможность свободно развиваться и не пить чужой крови.

Впрочем, не мне Вас убеждать, но я теперь случайно пытаюсь объяснить Вам, почему мне казалось даже бесполезным писать Вам о том, что Вы меня не убедили. Вы мне всегда казались великим человеком, я про себя скромного мнения. Меня вынесла наверх волна событий — вероятно на один миг! Я хочу все же этот миг использовать по мере моих сил, пониманий и чувств на благо людей и моей родины, которую люблю, как любили ее в старину, как же я буду делать не то, что думаю и сознаю добром? А вы мне пишете, что я иду по дороге злых дел, дурной славы и, главное, греха. Поверьте, что, ощущая часто возможность близкой смерти, нельзя не задумываться над этими вопросами, и путь мой мне кажется прямым путем. Сознаю, что все это пишу Вам напрасно — это и было причиною того, что я Вам не отвечал. Николаева все же с удовольствием повидал бы.

Простите.

Ваш П. Столыпин».

В январе следующего года Толстой снова ответил ему.

Петр Аркадьевич!

В первый раз хотя я и писал о деле важном, нужном, общем, но я писал и для себя: я знал, что есть один шанс из тысячи, чтобы дело сделалось, но мне хотелось сделать, что можно для этого. Теперь же я пишу о том же, но уже совсем не для себя и даже не для общего дела, а только для Вас, для того, что желаю Вам добра, истинного добра, потому что люблю Вас.

За что, зачем Вы губите себя, продолжая начатую Вами ошибочную деятельность, не могущую привести ни к чему, кроме к[ак] к ухудшению положения общего и Вашего? Смелому, честному, благородному человеку, каким я Вас считаю, свойственно не упорствовать в сделанной ошибке, а сознать ее и направить все силы на исправление ее последствий. Вы сделали две ошибки: первая, — начали насилием бороться с насилием и продолжаете это делать, все ухудшая и ухудшая положение; вторая, — думали в России успокоить взволновавшееся население, и ждущее и желающее только одного: уничтожения права земельной собственности (столь же возмутительного в наше время, как полстолетия тому назад было право крепостное), успокоить население тем, чтобы, уничтожив общину, образовать мелкую земельную собственность. Ошибка была огромная. Вместо того, чтобы, воспользовавшись еще жившим в народе сознанием незаконности права личной земельной собственности, сознанием, сходящимся с учением об отношении человека к земле самых передовых людей мира, вместе того, чтобы выставить этот принцип перед народом, Вы думали успокоить его тем, чтобы завлечь его в самое низменное, старое, отжившее понимание отношения человека к земле, которое существует в Европе, к великому сожалению всех мыслящих людей в этой