Борис Тененбаум - Великие Борджиа. Гении зла Страница 48

Наконец, у папы были родственники.

Стремление пап возвысить своих родных было делом настолько постоянным и безусловным и стоило Святому Престолу таких денег, что в Риме говорили:

«Истинные турки – это папские племянники».

Соль шутки заключалась в том, что экстраординарные налоги, собираемые на Крестовый поход против турок, раз за разом уходили на то, чтобы «создать должное положение» папским родственникам, вне зависимости от того, кто именно носил тиару в данный момент.

Скажем, папа Сикст всячески возносил своих племянников из семейства делла Ровере заодно со своими племянниками Риарио из семьи родной сестры папы Сикста – да и то все в Риме были уверены, что Джироламо Риарио на самом деле внебрачный сын папы Сикста, только отданный им сестре на воспитание. Так что на этом фоне семейство Борджиа мало чем отличалось от прочих.

Даже тот факт, что папа Александр признал своих детей именно как своих детей, а не как своих племянников, и то имел прецедент. Как мы видели, папа Иннокентий сделал то же самое в отношении Франческо Чибо. В этом смысле Борджиа были просто каплей, в которой отразился окружающий их мир, и отразился он таким, каким был, во всех деталях.

Единственное, что отличало их от предшественников, – это размах.

Папе Иннокентию из семейства Чибо казалось достаточным женить своего сына Франческо на девице из богатого рода Медичи. Папе Сиксту из семейства делла Ровере казалось достаточным породниться с родом Сфорца и создать для Джироламо Риарио графские владения в Имоле и в Форли. Папе Александру Борджиа такого рода достижения казались незначительными, он метил выше. Он закрепил в своей семье герцогство Гандия в Арагоне, он создал для своего сына Чезаре герцогство Валентинуа во Франции. Но всего этого ему было недостаточно, потому что сын Святого Отца, Чезаре, не хотел оставаться всего лишь французским герцогом. Нет, он грезил о собственном государстве.

И не во Франции, а в Италии.

III

В сентябре 1500 года Чезаре Борджиа начал готовить продолжение своей военной кампании, прерванной было из-за того, что французское командование отозвало свои войска на север Италии. С Лодовико Моро было покончено уже в апреле – он был разбит, его наемное швейцарское войско в обмен на свободный возврат домой выдало Лодовико французам, и они его увезли во Францию. Лодовико Моро, герцог Милана, считавший себя хитрейшим из итальянских государей, умрет в заключении только через восемь лет, в 1508-м, но в политическом смысле он скончался много раньше. Милан стал столицей «французской» Италии, союз Франции, Венеции и Папства укрепился.

Таким образом, оказалось, что Чезаре Борджиа, который был и герцогом французской Короны, и человеком, получившим почетное гражданство Светлейшей Республики Венеция, и который в придачу ко всему прочему был сыном Святого Отца, гонфалоньером Церкви и главнокомандующим всеми папскими войсками, в собственном лице сочетал всю мощь этого тройственного союза.

Его называли «наконечником копья могучей коалиции» – и он собирался вонзить это копье в самое сердце Италии. К осени у него собралось уже значительное войско, и на этот раз он не зависел от помощи французских союзников. Папа Александр использовал все возможные средства для того, чтобы обеспечить Чезаре деньгами на наем самых лучших кондотьеров, каких только можно было найти, – и в результате под знаменами с гербом Борджиа собрались отряды под командой Джампаоло Бальони, гордого владельца Перуджи, Вителоццо Вителли из Читта-ди-Костелло и даже Паоло Орсини – и тот решил, что ему есть смысл встать под команду Чезаре Борджиа. В числе прочих в войске Чезаре были и командиры, ранее служившие Катерине Сфорца. Ничего личного – наемники служили тому, кто платил. А плата была щедрой – папа Александр не только продал за хорошие деньги дюжину кардинальских шапок, но еще и призанял денег в Генуе и заново сдал в аренду разработки квасцов в Толфе. Возможно, он заложил бы и свою папскую тиару, ибо, как писал в донесении домой посол Венеции, «папа Александр заботится только о вознесении вверх своего потомства, все остальное для него не существует», но, к счастью, такие экстраординарные меры ему не понадобились. Чезаре уже собрал около 2000 человек конницы, и еще 4000 пехотинцев, прекрасно их вооружил – у него была даже артиллерия, и 2 октября 1500 года выступил в поход.

Первой целью стал город Пезаро, владение его бывшего шурина, Джованни Сфорца.

Сражаться население не хотело, подошедшее войско было встречено приветственными кликами – и Джованни бежал в Мантую, где правили родственники его первой жены. Таким образом, первый успех достался без боя. Чезаре поселился в том самом дворце, в котором совсем недавно жила его сестра Лукреция – дворец все еще был украшен сплетенными гербами Борджиа и Сфорца. В числе трофеев ему достались и пушки цитадели, так что Чезаре более чем удвоил свою артиллерию. Дальше следовало идти на Римини. Но в те несколько дней, что Чезаре Борджиа провел в Пезаро, он успел принять там неожиданного гостя, Пандольфо Коленуччо.

Он приехал в качестве посла от герцога Феррары, Эрколе д’Эсте.

IV

Визит был действительно неожиданным. Всего год назад герцог Феррары опасался захвата его собственных владений и спасся только тем, что успел вовремя объявить себя союзником и другом Франции. Иначе Чезаре Борджиа вполне мог бы направить данные ему войска не на замки Катерины Сфорца, а на Феррару. Но в итальянской политике того времени год равнялся вечности. Те самые люди, которые в феврале 1500 года на службе графини Катерины защищали ее замок в Имоле, сейчас, в октябре 1500 года, на службе Чезаре Борджиа выгоняли из Пезаро Джованни Сфорца. Так что, с точки зрения Эрколе д’Эсте, все было логично – Чезаре в данный момент находился на подъеме, у него было несколько тысяч солдат, хорошо оснащенных и прекрасно обученных, он действовал в согласии с королем Франции и в союзе со Светлейшей Республикой, с Венецией – так нельзя ли присоединиться к его успеху? Вчерашний враг мог стать другом – как и наоборот, конечно.

Не папа ли Александр крестил когда-то детей Катерины Сфорца?

Чезаре Борджиа встретил посла герцога Феррары самым ласковым образом. Ему в Пезаро под его резиденцию выделили палаццо, и Чезаре даже распорядился о том, чтобы посол и его люди получали каждый день бочку вина, одного барана, восемь пар кур, два ящика всевозможных сладостей и весь необходимый фураж для лошадей. Посол был поистине впечатлен. В донесениях в Феррару он не уставал описывать щедрость герцога Валентино – как звали Чезаре в Италии по его французскому титулу – и то, как он отважен, и как прекрасно выбирает себе приближенных, и как торопится на своем пути к величию и могуществу.