Кристофер Хибберт - Крымская кампания 1854-1855 гг. Трагедия лорда Раглана Страница 48

Кардиган все еще был впереди строя. К нему приблизился офицер 17-го уланского полка, и Кардиган, вытянув по направлению к нему свою саблю, прокричал сквозь грохот пушек:

– Плотнее! Держитесь плотнее, 17-й полк!

Сзади были слышны обрывки команд командиров эскадронов:

– Сомкнуть ряды! Ближе к центру! Выровняться слева! Джонсон, осади назад!

Но чаще всего подавалась команда сомкнуть ряды к центру. Люди и лошади падали и падали, а ряды с каждым шагом становились все уже и изломанней. Раненые брели назад, перешагивая через лежащих в крови людей и лошадей. Перепуганные лошади без седоков метались в клубах дыма.

Увидев, что легкая бригада почти полностью уничтожена, Лекэн повернулся к полковнику Палету и сказал: «Они пожертвовали легкой бригадой, но я не позволю так же поступить с тяжелой!» И он приказал играть сигнал к прекращению наступления. Затем тяжелую бригаду отвели на позиции, позволяющие при необходимости отразить попытку противника преследовать разгромленную легкую бригаду. Выказав полное равнодушие к полученному ранению в ногу, Лекэн заслужил невольное восхищение одного из своих самых непримиримых критиков, который воскликнул:

– Да он храбр, черт возьми!

Совсем иного сорта храбрость потребовалась от Лекэна для того, чтобы в такое время отвести назад тяжелую бригаду, заставив противника недоуменно догадываться о причинах отхода англичан.

В это время легкая бригада почти достигла вражеских батарей. Офицеры теряли контроль над солдатами, которые яростно рвались вперед, вынуждая Кардигана наращивать темп атаки. Генерал был все еще настолько зол на Нолэна, что просто не мог думать ни о чем другом, например о том, что делает с человеком прямое попадание пушечного ядра. Внезапно он вынырнул из белого дыма как раз напротив вражеских пушек и бросился прямо на них. До батареи оставалось меньше 100 ярдов, когда все 12 пушек выстрелили залпом, поднимая вокруг Кардигана комья земли и окутывая его тягучим дымом и летящими осколками. Использовав свой последний шанс, артиллеристы спрятались под пушки. Кардигана едва не выбросило из седла, но он сумел удержаться и продолжал мчаться на позиции русских со скоростью, как он про себя прикинул, 17 миль в час.

Из всей первой линии уцелело всего 50 человек. Нахлестывая лошадей, они бросились на русских артиллеристов, которые, в отличие от своих менее храбрых товарищей, спрятавшихся под пушками, навалились на колеса орудий, пытаясь оттащить их подальше, чтобы возобновить стрельбу. Примерно в 80 ярдах за орудиями неподвижно стояла кавалерия русских. Кардиган посмотрел в их сторону со злостью. Ему казалось, что эти люди скрежещут зубами и жадно смотрят на его богато отделанный плащ и золотую тесьму мундира. Но впереди всех этих бледных широких лиц со злобными оскалами зубов он увидел и другие лица, на которых были написаны не жадность и даже не злость, а нетерпеливое желание скорее броситься в бой.

В то время как Кардиган презрительно разглядывал врагов, один из них, князь Радзивилл, узнал в нем офицера, с которым познакомился на одном из приемов в Лондоне. Он приказал нескольким казакам захватить генерала живым. Казаки окружили его и стали подталкивать пиками в сторону русских позиций. При этом один из них ранил Кардигана в ногу. Тот презрительно посмотрел на их заморенных низкорослых лошадей, опустил саблю, решив, что генералу не следует драться с простыми солдатами, и ускакал прочь. Он предоставил своим солдатам продолжать драться с русскими, а сам отправился назад в долину, где намеревался пожаловаться командованию на недостойное поведение капитана Нолэна. А там, позади, бой продолжался. Кавалеристы рубили русских артиллеристов, которые, втянув головы в плечи, пытались тянуть свои пушки назад. С остатками 17-го уланского полка капитан Моррис обратил в беспорядочное бегство отряд русской кавалерии. Некоторое время уланы преследовали врага, пока превосходящие силы казаков не заставили отступить их самих.

Другой отряд казаков атаковал английских кавалеристов на позициях русской батареи. Заместителю командира бригады полковнику Мэю удалось организовать отражение конной атаки русских. В это время подоспел полковник Пейджет, и батарея была занята во второй раз. Драгуны 4-го полка истребляли артиллеристов с пугающей жестокостью самураев. Один из офицеров, опьяненный видом и запахом крови, душил вражеских солдат голыми руками, другой истерически кричал, убивая их.

Уничтожив всех русских артиллеристов, драгуны двинулись на позиции кавалерии русских. Но, двигаясь во все еще плотном дыму, они неожиданно наткнулись на гусар 11-го полка, отступавших под натиском превосходящих сил русских улан.

– Стойте, ребята! – закричал Пейджет. – Остановите фронт, или мы пропали.

Два полка, в которых теперь едва ли насчитывалось больше 40 человек, остановились, чтобы встретить лицом наступающего противника. Неожиданно кто-то крикнул:

– Милорд! Они атакуют с тыла!

Это оказалось правдой. Путь назад был отрезан. Пейджет повернулся к майору Лоу:

– Мы в капкане. Какого черта теперь делать? Где лорд Кардиган?

Кардиган был уже далеко в тылу, и теперь оставалось только одно средство для спасения.

– Развернуться, – приказал полковник солдатам, – и удирать изо всех сил.

Английские кавалеристы, преследуемые русскими уланами, мчались по долине назад со скоростью, на которую были только способны их измученные лошади. Русские скакали сбоку, будто бы собираясь атаковать отступавших во фланг. Однако атаки так и не последовало. Вероятно, сыграла роль нерешительность, всегда характерная для командования русской кавалерии, или были иные причины, но русские позволили солдатам Пейджета проскакать мимо, лишь слегка погрозив им пиками. Возможно, они проявили сострадание при виде тех жалких остатков самой блестящей кавалерии в мире.

Солдаты легкой бригады представляли собой жалкое зрелище. Их великолепные мундиры были изорваны и перепачканы кровью. Лошади были мокрыми и грязными. И это были самые удачливые. Другие пришли пешком. Некоторые вели в поводу хромающих, истекающих кровью лошадей.

Земля была покрыта телами погибших и умирающих. Лошади в агонии пытались встать, но тут же снова опрокидывались на искалеченные тела своих седоков.

Русская артиллерия продолжала стрельбу, но стреляли только с Верхнего прохода. Русскую артиллерию с Федюхиных высот выбили лихие кавалеристы 4-го французского Африканского полка, доказав, на что способна конница при умелом командовании.

Командир легкой бригады был уже среди своих. Он не чувствовал за собой никакой вины за неправильную организацию кавалерийской атаки.