Геннадий Тоболяк - Афганская война ГРУ. Гриф секретности снят! Страница 49

По мере того как мой авторитет и доверие подчиненных ко мне росли, они раскрывали мне свою душу, очищали ее от накопившейся скверны, говорили о нанесенных обидах и притеснениях со стороны Собина и Саротина. Мне становилось предельно ясно, что из себя представляют эти спившиеся офицеры, вынашивающие желание строить и впредь свое благополучие на несчастье других.

– Вас, командир, майоры Саротин и Собин боятся, как огня, – сказал мне как-то поутру переводчик Хаким. – Они поджали хвосты, но не надолго. Это я чувствую. Ведут себя, как побитые твари, затаились, спрятали свои змеиные жала, ждут, когда вы на чем-то споткнетесь, чтобы вас если не уничтожить, то больно ударить. Ожидание реванша затягивается и они нервничают, понимают, что вы им не по зубам, умнее и решительнее их обоих, а главное, лучше знаете свое дело, что делает вам честь. Собин и Саротин вам, командир, в подметки не годятся.

Слушая лесть из уст переводчика, я меньше всего обращал внимания на его слова, знал, что лесть, как и кинжал – одинаковы в цене, старался меньше говорить, больше делать, объединить таких разных людей в единое русло работы, выжимая из них все способности и, как говорится, все соки. Переводчики и оперативные офицеры ненавидели друг друга, главным образом из-за денег. Переводчики ни за что не отвечали и получали валюту, примерно тысячу американских долларов в месяц, а оперативные офицеры – гроши, около 50 американских долларов. Это, естественно, было несправедливо. Поначалу переводчиков намеревались использовать в афганской войне как нелегалов, но потом все переиначили, включили их в оперативные группы, а оклады им оставили прежними. Противостояние переводчиков и оперативных офицеров было повсеместным явлением. Часто на «точках» переводчиков убивали, и они паниковали, боялись расправы.

Обстановка на кандагарской «точке» постепенно нормализовалась, но еще была опасность физического уничтожения разведгруппы «Фарахом» и «Акрамом». Было тревожно даже подумать, что оборотень «Акрам» часто был в «Мусомяки» и пением частушек веселил пьяных офицеров, плясал перед ними, рассказывал анекдоты и сумел влезть в душу разведчикам, потерявшим контроль над собой. Акрам пел:

Мы – кузнецы и дух наш молод,Куем мы счастия ключи…

Собин и Саротин смеялись. Не закончив один куплет, он начинал другой, пел, что придет на ум, забавлял офицеров. Они хвалили «Акрама», наливали ему водки, он пил и пел:

На просторах родины советской,Закаляясь в битвах и в труде…

«Акрам» умело пользовался лестью, расхваливал Собина и Саротина, лесть в его устах, как ложь блудницы, принималась на веру, за нее платили чистой монетой.

Так проходили встречи с «Акрамом», без выездов из «Мусомяки», бестолково и навязчиво. Хитрый «Акрам» убаюкивал сознание офицеров, расслаблял их ум, они думали не о деле, а где бы еще добыть водки, веселились напропалую под пение злодея, которому уже мерещилось, что «Мусомяки» в огне с ненавистными ему Собиным и Саротиным. В награду за террористический акт «Акраму» обещаны американские доллары и безбедная жизнь где-нибудь за пределами Кандагара, возможно были в Кабуле.

– Сколько классов ты закончил? – спрашивал Собин «Акрама».

– А сколько есть классов в сумасшедшем доме, все и закончил! – отвечал бойко злодей. Оперативные офицеры были им довольны. «Акрам» умело вошел в роль борца за народное счастье, но он, кажется, так и не смог из него выйти. Приближалась трагическая развязка. «Мусомяки» находилась на грани беды и момента истины.

Глава 3

Месть

Ночь придет

Перекрестит и

Съест.

Прежде чем принять ответственное решение по агентам-оборотням «Акраму» и «Фараху, была запланирована встреча «Зурапа» с ними под контролем офицеров оперативной группы, действительно ли они причастны к террористическому акту, о котором сообщил «Зурап», и намерены взорвать «Мусомяки» так, чтобы никто не выбрался из здания, забросать его гранатами. Так выглядел план заговорщиков, но его следовало проверить и принять решение. Сам приговор – расстрел, должен привести в исполнение «Зурап», как только «Акрам» и «Фарах» во всеуслышание подтвердят, что у них все готово к уничтожению «Мусомяки», только тогда «Зурап» должен привести приговор в исполнение. Такая была установка.

Конечно, можно было бы передать террористов «Акрама» и «Фараха» в руки ХАДа – службу безопасности Кандагара, но тогда пришлось бы передать и «Зурапа», связанного с ними, что грозило «Зурапу» смертной казнью как сообщнику террористов. Я никак не хотел потерять «Зурапа» и в дальнейшем использовать его в интересах нашей работы.

– Я не верю, что «Акрам» и «Фарах» – оборотни! – сказал на собрании группы майор Собин, вербовавший в агентурную сеть одного из этих агентов. – Пока сам не смогу убедиться в их предательстве, не поверю!

Ему возразил Ахмет:

– Ты, Собин, как Фома неверующий. Он тоже не поверил в истину, что Христос воскрес, сказал: «Если не увижу его ран от гвоздей и не вложу перста моего в раны от гвоздей и не вложу руки моей в ребра его, не поверю».

– Вам, майор Собин, будет предоставлена возможность лично убедиться в предательстве «Акрама» и «Фараха», – сказал я. – Вы включены в состав группы, которая немедленно отправляется на задание и будет контролировать встречу «Зурапа» с оборотнями. Состав участников операции «Месть»: Тоболяк, Собин, Хаким, Григорьев.

– Командир, а почему не включили меня? – спросил майор Саротин. – Я не трус и тоже хочу участвовать в операции «Месть» и смыть позор за допущенные просчеты в агентурной работе.

– Никто не сомневается, что вы, майор Саротин, готовы участвовать в этой операции «Месть», я не беру под сомнение вашу искренность намерений, но кто-то должен оставаться в «Мусомяки» и поддерживать оперативную связь с Центром, – сказал я майору Саротину. – Этим вы и займетесь в мое отсутствие.

И обращаясь к участникам операции, я сказал:

– Всем быть в готовности выехать в ооновский городок, где запланирована операция.

– Выезжаем через пять минут.

Совещание оперативной группы только закончилось, как в дверь постучали. Вошел комбриг Михаил Шатин, веселый, улыбчивый, доброжелательный. Поздоровавшись со всеми кивком головы, Шатин сказал смеясь:

– Проезжал мимо, думаю, дай-ка я зайду к своим боевым товарищам и угощу их раками!

Шатин высыпал на стол из пакета живых раков. Они поползли по столу в разные стороны, стараясь поскорее куда-либо спрятаться и забиться в щель. Зрелище было необычное. Громадные раки штук до сорока ползали по столу, забирались друг на друга, угрожающе пучили глаза, рассматривали людей, шевеля своими длинными усами.