Василий Петров - Прошлое с нами (Книга первая) Страница 49

— Не исключено,— оповестил в конце комендант,— что войска будут выведены в лагеря для того, чтобы наверстать упущения в боевой подготовке. Командующий войсками 5-й армии приказал устранить недочеты, обнаруженные в организации службы, к 12 часам 22.06, чтобы доложить генерал-полковнику Кирпоносу.

После команды «Смирно!» он объявил перерыв.

Командный состав отдельных частей возвращался к месту, где оставались лошади. Коноводы ждали с нетерпением. На каждого приходилось по шесть-семь лошадей, измученных кровожадными насекомыми, неподвижностью и духотой, которая держалась в лощине.

Государственная граница

После посадки в седла капитан Корзинин объявил задачу следующего этапа рекогносцировки. Через тридцать сорок минут мы выйдем к государственной границе.

Путь, рассчитанный без учета местных обстоятельств, занял в три раза больше времени. На дороге из Лудзина к Устилугу группа более получаса шла пешком. Я следил за картой. На расстоянии в полтора километра от берегов Западного Буга капитан подал команду: «Ложись... по-пластунски!»

Движение таким способом требовало много усилий, а в жаркий день ничего худшего придумать невозможно. Группа растянулась. Преодолен пологий склон, лощина, еще двести шагов по влажному грунту. Новый подъем. Знаки запретной зоны. Поля не обработаны — в густом высоком бурьяне — красные маки, ромашки, чертополох.

Передо мной, не отрываясь от земли, ворочая лопатками полз лейтенант Величко. В бурьяне мелькают каблуки и спины. Глаза заливает потом.

Преодолен последний рубеж. Открылся вид на Западный Буг. Под обрывом струится вода среди прибрежных зарослей. Внимание приковано к двум солдатам в зелено-серых мундирах на другом берегу. Оба с оружием, в касках. Один стоял, не двигаясь, другой шагал тропой, будто мерял расстояние к одинокому дереву и обратно.

А выше — линия горизонта. В северо-западном направлении возвышалась поросшая лесом конусообразная высота. Петляет на поворотах дорога. Появился один, другой автомобиль. Поднималась позади пыль.

Меня уже не занимала открывшаяся перед глазами-панорама местности. У подножия высоты происходит то, что представляло чисто профессиональный интерес. Немецкая конная батарея занимала огневую позицию. Четыре орудия, наверняка гаубицы, по два уноса в каждом и один на передках. Мигом сняты чехлы. Орудийная прислуга действует споро. Приводимые в движение наводчиками орудийные стволы ползут быстро вверх. На стволах дульные тормоза — по-видимому, это 105-мм гаубица, орудие образца 1915 не то 1918 гг., состоящее в штатах полковой батареи пехотного полка, а также во всех трех дивизионах артиллерийского полка пехотной дивизии. 105-мм гаубицы по своим баллистическим характеристикам уступают 122-мм гаубицам образца 1936 г.— основному калибру нашей дивизионной артиллерии.

За поворотом дороги пехота — три-четыре десятка солдат — занималась трассировкой или оборудованием окопов. Это все, что я успел разглядеть в течение примерно минуты после того, как выдвинулся на уровень командиров, которые вели наблюдение.

Лейтенант Величко, открыв карту, вернул меня к исполнению обязанностей. Ориентирование не заняло времени. В южной части панорамы — изгиб дороги на склоне высоты 187,7, влево 4-90 — в знойной дымке вырисовывались два костела — один шпиль выше, чем другой в черте, несомненно, Грубешува, самого крупного населенного пункта на всем обозреваемом пространстве по ту сторону Западного Буга.

Пользуясь картой лейтенанта Величко, я стал переносить на свою линию государственной границы. Граница у Литовеж выходила на Западный Буг и шла дальше по восточному берегу реки, обрисовывая ее изгибы. На карте русского генерального штаба никаких разграничительных знаков, разумеется, не было. Вся местность по обе стороны реки лежала в пределах бывшего царства Польского,так именовались тогда эти земли Российской империи.

К началу занятий я успел дотянуть линию государственной границы до Устилуга. Командиры батарей в качестве стреляющих выполняли вторую задачу. Измерение отклонений разрывов производилось на пунктах сопряженного наблюдения дивизиона (СНД), развернутых на базе немногим более двухсот метров. Вместо штатных приборов лица, работавшие на пунктах, пользовались биноклями.

Занявший позицию в стороне разведчик, на которого возложена обязанность вести наблюдение за местностью, доложил:

— Ориентир номер три... всадники... дальность полторы тысячи метров!

Капитан Корзинин намеревался делать разбор первой стрельбы, подал команду «Стой!».

Лейтенант Луценко, вместе со мной обслуживавший правый пункт СНД, отложил в сторону бинокль. Помимо двух-трех караульных, несших охрану границы, на противоположном берегу никого не было. Появились всадники. Что-то неприятное шевелилось в душе. Немцы вели себя непринужденно, тогда как на нашей стороне не заметно признаков жизни, она казалась совершенно безлюдной.

Но я позабыл об этом, когда семь всадников двинулись к берегу. Пехотинец в каске взял оружие на караул. Неужели немцы намереваются омыть в реке копыта коней?.. Нет, у самого уреза воды старший удержал коня. В завидном порядке остановились и все остальные. Но ненадолго. Старший заставил коня войти в воду. Какая наглость! Реку принято считать ничейной, пренебрежение ее нейтралитетом приравнивалось к нарушению границы. Немцы, будто развязали вдруг им руки, оживленно жестикулировали и взялись все, как один, за бинокли.

— Черт побери! — выругался капитан Корзинин.— Называется добрососедство... Точно на охоте... господа...

Сделалось жарко. Сырая, пропотевшая одежда! Я не замечал этого до последней минуты.

Немецкие офицеры, не двигаясь с места, продолжали о чем-то толковать, кажется, спорили. В линзах моего бинокля лица, погоны. Глазеют, сидя в седлах. А тут? Нельзя позволить себе встать на ноги... И маскировка ни при чем. Мы прячемся... это унизительно!

И, повинуясь общему порыву, все вдруг поднялись. Немцы пришли в замешательство. Еще бы! На берегу столько людей!

Послышался испуганный крик, невидимый пограничник призывал к соблюдению режима. Прошла какая-то минута. Пограничник переместился ближе, голос слышен отчетливей.

— Коней! — подал команду капитан Корзинин.

Взмыли сигнальные флажки. Обычно невозмутимый, командир дивизиона нервно шагал, звеня шпорами. Лейтенант Величко складывал карту. По склону неслись во весь опор коноводы. Пограничник запнулся и умолк. — Садись!

Рекогносцировочная группа — четырнадцать всадников —,мгновенно развернулась. Лошади с места взяли в карьер.