Бернард Монтгомери - Мемуары фельдмаршала Страница 49

3 и 4 февраля в Триполи находились с визитом премьер-министр и начальник Имперского генерального штаба, мы устроили для них парад шотландской и новозеландской дивизий, в котором приняли участие отдельные подразделения бронетанковых войск и службы снабжения и транспорта.

Уинстон Черчилль получил громадное впечатление и был глубоко взволнован, когда мимо него проходили войска: они выглядели здоровыми, бодрыми, отличались превосходной выправкой. Я очень гордился тем, что командую такими солдатами.

Я попросил его обратиться с речью к офицерам и солдатам моего штаба, и он сказал вот что:

«После победы под Аламейном вы каждую ночь разбиваете палатки на один дневной переход ближе к дому. В будущем, когда люди будут вас спрашивать, что вы делали в ходе Второй мировой войны, достаточно будет ответить: «Находился в рядах 8-й армии».

После занятия Триполи 23 января моей главной заботой стало открыть гавань и движение судов, чтобы ежедневно доставлять на берег необходимое количество грузов. Это являлось задачей ВМС, нелегкой для быстрого выполнения. Быстрота была жизненно важна; мой начальник инженерных войск принялся за работу вместе с моряками, мы оказывали помощь всеми своими [169] средствами. Это значительно ускорило дело; первое судно вошло в гавань 3 февраля, а первый конвой 9-го. Мне хотелось как можно скорее покончить с перевозками из Тобрука и Бенгази, снять с 10-го корпуса обязанность грузоперевозчика и снабжать 8-ю армию с базы в Триполи.

Очередное серьезное сражение должно было произойти на Маретской линии; эта позиция была хорошо укреплена, и основной частью наступления должен был стать обход западного фланга противника. Эту задачу я собирался поручить новозеландцам и провел рекогносцировку перед Рождеством, после занятия агейлской позиции, то есть почти за три месяца до маретского сражения.

Тем временем нашей задачей было оттеснить противника к основной позиции, чтобы получить возможность провести там разведку. Кроме того, требовалось овладеть важными наземными центрами сообщения в Бен-Гардане, Фоум-Татахине и Меденине, рокадными дорогами и аэродромами возле Меденина.

Сперва я использовал для этой цели только 7-ю бронетанковую дивизию. Но когда положение со снабжением упростилось, я начал сосредотачивать силы в этом районе, отправив туда 51-ю (шотландскую) дивизию и еще одну танковую бригаду.

К концу февраля порт Триполи работал хорошо, и мы выгружали до трех с половиной тысяч тонн в день. Проблемы со снабжением остались позади, и я смог передвинуть к Триполи 10-й корпус из района Тобрук — Бенгази.

Должен упомянуть, что ко мне присоединился генерал Леклерк, пришедший из Центральной Африки с небольшими французскими силами. Он поступил под мое командование. За это попросил у меня продовольствия, горючего и обмундирования. Я снабдил его всем, так как рад был получить в помощники этого замечательного человека.

В соответствии с решениями, принятыми на состоявшейся в январе конференции в Касабланке, 8-я армия должна была поступить под начало генерала Эйзенхауэра для боевых действий в Тунисе; Александер стал заместителем главнокомандующего и должен был командовать сухопутными силами. Теддер стал главнокомандующим всеми военно-воздушными силами на [170] Средиземноморском театре военных действий. Это был хороший состав сил, и, если мы должным образом используем свои возможности, успешный исход операции в Тунисе был обеспечен. Мощь авиации в Тунисе, на Мальте и 8-й армии можно было объединить и целиком использовать для поддержки с воздуха любой операции.

Коннингем присоединился к Теддеру и стал командующим тактической авиацией, а Гарри Бродхерст принял командование над авиацией, действующей с 8-й армией.

Александер сказал мне, что, когда присоединился к генералу Эйзенхауэру, нашел положение вещей в жутком беспорядке. 1-я армия подвергалась массированным атакам с южной части фронта, и казалось, там все идет под уклон. В общем, он обнаружил полную бездеятельность: ни стратегии, ни плана, на фронте неразбериха, резервов нет, никаких учений не проводится, силы не подтягиваются, так называемые лагеря для пополнения в отвратительном состоянии, и так далее. Американские войска вызывали разочарование; были физически и морально расслабленными и совершенно «зелеными». Обычная история: недостаток соответствующей подготовки в сочетании с отсутствием боевого опыта и чрезмерно высоким уровнем довольствия. Они набирались опыта, как в свое время приходилось и нам. Мы воевали уже давно, и ошибки наши в основном остались позади.

Александер трудился денно и нощно, приводя все в порядок. Но у него было несколько тревожных моментов, и 20 февраля он отправил мне настоящую мольбу о помощи, спрашивал, не могу ли я как-то ослабить нажим на американцев. Я пообещал сделать все, что в моих силах, — добавив, что если он и я в нужное время будем нажимать на Роммеля, то заставим его метаться «мокрой курицей» между нашими фронтами. В моем штабе назвали это сообщение сигналом «мокрая курица»!

Я ускорил ход событий, и к 26 февраля стало ясно, что наш нажим заставил Роммеля прекратить атаки против американцев. Это дало Александеру необходимое время, и 5 марта он написал мне, что кризис у пациента как будто миновал и он на пути к выздоровлению; но армия после подобной болезни испытывает большую слабость. Когда американцы усвоили свой урок и набрались [171] опыта, они оказались первоклассными войсками. На это ушло время; но они вошли в форму быстрее нас.

После того как Роммель оставил в покое 1-ю армию, я подумал, что теперь моя очередь подвергаться его атакам. Так и вышло. Мы заметили продвижение к нашему фронту. Я подтянул из Триполи новозеландскую дивизию и приготовился к удару, который наверняка должен был последовать. В то время мое положение было не особенно твердым, так как я пошел на определенный риск, ответив на мольбу Александера о помощи. Всякий отход расстроил бы наши приготовления к атаке на Маретскую линию, намеченную примерно на 19 марта. Однако на войне не всегда получается как хотелось бы; главное, обращать всякое неприятное стечение обстоятельств себе на пользу. Это сражение могло оказаться новой Алам-Хальфой, оборонительным сражением, которое поможет в будущем наступательному.

Вечером 5 марта все указывало на то, что противник на утро предпримет атаку.

Сражение при Меденине: 6 марта 1943 года

Как и ожидалось, Роммель атаковал на рассвете тремя танковыми дивизиями; эта атака была отбита. Во второй половине дня он предпринял новую и был снова отброшен. Мы не потеряли ни единого танка; общие людские потери среди офицеров, сержантов и солдат составили сто тридцать человек. Противник потерял пятьдесят два танка, все были подбиты противотанковыми орудиями пехоты, кроме семи, уничтоженных дивизионом танков «Шерман».