Клод Дюфрен - Мария Каллас Страница 49

Настоящие чемпионы умеют собирать свою волю в кулак, что и продемонстрировала Мария в «Тоске» и «Лючии ди Ламмермур».

На этот раз даже самые рьяные хулители были вынуждены признать: Каллас была редкой жемчужиной, об известности которой не напрасно гремели фанфары. Увы! На страницах популярных газет недолго мелькали хвалебные статьи. Для того чтобы газеты хорошо продавались, надо вытаскивать на свет сомнительные «дела» и сплетни. И в этом особенно поднаторели американские журналисты. Между ними царит самая жестокая конкуренция. И каждому надо любой ценой раздобыть скандальную информацию, чтобы вынести ее в заголовки и опубликовать на первых страницах газет. И вот как никогда кстати подвернулось дело Энцо Сорделло.

Глава 10

Беспрецедентный скандал

Не избежав участи многих партнеров оперной дивы по сцене, Энцо Сорделло попал в неприятную историю. Каллас, уже успевшая один раз повздорить с молодым баритоном два года назад на сцене «Ла Скала», вновь встретилась с ним в «Метрополитен-опере», где он играл роль ее брата в «Лючии ди Ламмермур». Во втором акте Энцо Сорделло, исполняя арию в дуэте с Марией, держал высокую ноту так долго, что Каллас не хватило дыхания, и ему пришлось завершить свое пение в одиночку. Гневный жест певицы свидетельствовал о ее возмущении гораздо больше, чем любые слова. На следующий день Рудольф Бинг попросил Энцо Сорделло поискать применение своему таланту в другом месте, если только кто-то захочет взять его в труппу театра. Энцо Сорделло заявил в ярости, что сделает все, чтобы положить конец диктатуре Каллас над всем оперным миром. Пресса, похоже, только того и дожидалась, чтобы лишний раз назвать оперную диву закрепившимся за ней прозвищем «тигрица».

Мария, разумеется, не собиравшаяся молча сносить обиду, выступила в свою защиту. Разгоревшаяся между артистами полемика вдохновила акул пера, которыми так богата американская фауна. И, наконец, свое веское слово сказала самая известная, самая ядовитая и самая отвратительная из газетных писак Эльза Максвелл. Убежденная «тебальдистка», Эльза не могла упустить случая, чтобы не выпустить в Каллас несколько отравленных ядом стрел. Нападки прессы пришлись Марии как нельзя некстати еще и потому, что на горизонте вновь появились супруги Багарози с судебными приставами. Для того чтобы не повторился неприятный инцидент, произошедший в Чикаго, Рудольф Бинг окружил примадонну телохранителями, сопровождавшими ее повсюду, где был риск повстречаться с недругами. И все же певица вынуждена была считаться с американским законодательством и вступить в переговоры.

Неожиданный и вполне театральный поворот событий принес Каллас поддержку, о которой она не могла и мечтать. Наделенная поистине собачьим чутьем, помогавшим ей с самого начала своей карьеры жить на широкую ногу за чужой счет, обладавшая врожденным инстинктом, благодаря которому ее наглая бесцеремонность воспринималась как должное в самых высоких кругах, Эльза Максвелл с легкостью покинула ряды «тебальдистов», чтобы на следующий же день записаться в пламенные сторонницы Каллас. Темперамент не позволял знаменитой газетной сплетнице оставаться в тени. Она обставила свой переход в другой лагерь с максимальной помпой, словно речь шла не о простом перемещении, а о настоящем переезде. Представьте себе акулу, а Эльза была весьма похожа на нее, менявшую один аквариум на другой!

Появление Эльзы Максвелл на жизненном пути Марии повернет судьбу оперной дивы в новом направлении. Окинем взглядом любопытный феномен, какой представляла собой эта женщина. Эльза Максвелл была чисто американским явлением, невозможным ни в каком другом уголке планеты. Она не обладала ни одним положительным качеством. Отталкивающая внешность, злобный характер, скрывавшийся за лицемерной улыбкой, откровенная недоброжелательность и в особенности язык, способный заставить умереть от зависти самую ядовитую змею. Чем объяснить влияние подобного персонажа на часть американского общества? Безусловно, основой этого общества. Сколотив солидное количество долларов, американцы озаботились тем, чтобы получить признание в высших аристократических кругах. Эльза Максвелл взяла на себя право выдавать сертификаты на принадлежность к сливкам общества. Она превратилась в модного арбитра в этой гонке за званиями и титулами, о которых мечтал каждый новый американец. Несмотря на то, что манеры Эльзы шокировали окружающих своей вульгарностью, а уровень культуры оставлял желать лучшего, она была распорядителем танцев на балу удачи у всех пустышек и снобов, среди которых чувствовала себя, словно рыба в воде. Как и все подобные ей паразиты, она бралась за устройство больших праздников за счет богатеньких буратино. Последние же были бесконечно благодарны ей за то, что она соглашалась пустить по ветру их состояния.

Вот с таким «монстром» и столкнулась Мария. Историческая встреча двух женщин состоялась, разумеется, в роскошных декорациях — в отеле «Вальдорф Астория». Переговоры между Франциском I и Генрихом VIII меркнут в сравнении с тем моментом, когда Эльза и Мария обменялись поцелуем, скреплявшим их мирный договор. Впрочем, первый шаг сделала именно Мария. Надо было иметь очень вескую причину, чтобы совершить столь не свойственный ее характеру жест доброй воли. У знаменитой певицы появились неожиданные амбиции. Без сомнения, Мария царила в театральном мире, но она правила только картонным королевством шутов и акробатов. И это больше не устраивало ее. С помощью Максвелл певица рассчитывала получить доступ в высшее аристократическое общество, о чем пока могла только мечтать. И Каллас смирила свою гордыню, чтобы с легким сердцем принять унизительные условия перемирия с великосветской сплетницей.

Максвелл, обрадовавшись нежданной победе, не заставила себя долго просить. Как мы уже сказали, она всегда держала нос по ветру, а он дул в то время в сторону Марии. Как бы там ни было, Максвелл и в самом деле прониклась к Каллас самыми лучшими чувствами. И если раньше она опускала свое перо в желчь, то теперь — в сосуд с амброзией. Трюк удался! Вторжение — а лучше было бы сказать «извержение вулкана» — Максвелл в жизнь и судьбу Марии будет иметь для певицы самые печальные последствия. Однако в тот момент у оперной дивы были совершенно определенные цели: Эльза как газетный фельетонист должна была помочь ей занять новое положение в обществе. До встречи с Максвелл Мария Каллас считалась только великой певицей, а теперь она хотела мирового признания как личности, существовавшей за пределами оперной сцены…

В тот момент Менегини от души радовался переменам, как ему казалось, к лучшему. Он уже мысленно приписывал нули к суммам будущих контрактов, не замечая опасности, которую представляло для Марии вхождение в узкий круг богачей, что могло лишить ее корней и культуры. Впрочем, как он мог в то время предвидеть какую-то опасность? Он слишком хорошо знал свою Марию. Разве он, как Пигмалион, не создал ее, свою толстую Галатею? Когда Максвелл приглашала свою новую приятельницу провести где-нибудь весело время, то супруг певицы предпочитал оставаться в уютном номере гостиницы, нежели сбивать каблуки перед сливками нью-йоркского общества. Мало-помалу, не отдавая даже себе в этом отчета, Мария привыкла к тому, что Баттиста больше не ходил за ней по пятам. Эстафету из его рук приняла Эльза Максвелл. Отныне она принялась на свой вкус лепить образ новой Каллас.