Александр Яковлев - Руал Амундсен Страница 49

Когда потерпевшие крушение пришли в себя, оказалось, что при падении гондолы разбился насмерть только один человек — моторист дирижабля. У Нобиле была сломана рука. Механик Чичиони сильно повредил себе ногу, а Мальмгрен вывихнул руку. Остальные же остались невредимы.

Оказав первую помощь раненым, они стали собирать вещи, выпавшие из гондолы при катастрофе, а также выброшенные раньше. К счастью, найдено было и продовольствие, и оружие, и даже радиоаппарат.

С большим трудом радисту Биаджи удалось починить радиоаппарат и наладить приём. Было слышно, как ищут «Италию», как запрашивают её, почему она молчит. Что случилось? Биаджи мог только слушать. Передаточное устройство сломалось, и никаких ответных сигналов он послать не мог.

Итальянцы с трудом переносили холод и быстро пришли в отчаяние. Они понимали, что добраться пешком до Шпицбергена им не удастся. У них не было ни саней, ни даже хорошей обуви. Кроме того, раненые двигались с трудом, а Чичиони и вовсе не мог ходить. Не растерялся только Мальмгрен. Он помнил постоянную поговорку Амундсена: «Бодрость потерять — всё потерять». И хотя у него болела вывихнутая рука, он предложил идти пешком трём или четырём людям, а остальным ждать помощи на льдине. С Мальмгреном пошли два итальянца — Цаппи и Мариано.

Они ушли, а через неделю после их ухода Биаджи исправил радиоаппарат и стал посылать в эфир сигналы бедствия.

Сигналы о помощи услышал советский радиолюбитель Шмидт, потом их приняли и на итальянском корабле «Читта ди Милано», стоявшем у Шпицбергена.

Радиосвязь с погибающим экипажем была налажена. На спасение двинулись суда разных стран: итальянское, норвежское, три советских ледокола — «Красин», «Малыгин», «Седов», и шведский и французский крейсеры, норвежский броненосец и другие суда, поменьше.

Амундсен внимательно следил за спасательными работами.

Однажды вечером он сидел в кафе, просматривая последние известия в газетах. Вдруг к нему подошёл официант и сказал, что его просит подойти к телефону норвежский военный министр. Без всяких предисловий министр спросил Амундсена, не согласился бы он полететь на французском самолёте «Латам» на помощь погибающим.

— Ваша помощь будет самой скорой и самой нужной.

Амундсен ответил не задумываясь:

— Я согласен.

На этот раз приготовления Амундсена были стремительны. Уже через день он выехал из Осло в Берген, куда прилетел на самолёте «Латам» известный французский лётчик Гильбо с тремя механиками-французами. Амундсен пригласил испытанных своих друзей — Дитрихсона и Вистинга — принять участие в спасательной экспедиции.

Из Бергена самолет «Латам» перелетел в северный порт Тромсе для окончательной подготовки к экспедиции. Подготовка длилась недолго. Но в последние часы перед отлетом выяснилось, что машина сильно перегружена и сможет взять только шесть человек. Один из семерых должен был остаться. Выбор пал на старого товарища Амундсена — Вистинга. Он в тот же день сел на корабль и направился к Шпицбергену, чтобы там встретиться с Амундсеном.

«Латам» вылетел 18 июня вечером. Через пять-шесть часов он должен был быть на Шпицбергене.

Погода в этот день была очень бурная: дул резкий восточный ветер, по океану ходили огромные волны. С самолёта по радио в течение двух часов сообщали, что всё идёт благополучно. И вдруг радиосвязь оборвалась.

Что случилось? Никто не мог ответить на этот вопрос. Прошли сутки, другие, третьи... О самолёте ничего не было слышно ни на Шпицбергене, ни на Медвежьих островах, над которыми он должен был пролететь.

Прошло ещё две недели, а о «Латаме» не было никаких известий. Вначале мало кто беспокоился об Амундсене: все знали, что Амундсен умел выбираться из самых опасных положений. Возможно, конечно, что с «Латамом» случилась авария, возможно, Амундсен сидит где-нибудь на льдине...

Гораздо больше беспокойств вызывали итальянцы, на помощь которым полетел Амундсен. Весь мир с напряжением следил за движением кораблей и самолётов, спешивших к месту катастрофы.

Советский ледокол «Красин», быстро обойдя Шпицберген с западной стороны, стал подвигаться навстречу итальянцам, терпящим бедствие.

1928 год был годом «тяжёлых льдов». «Красин» с трудом пробирался на север, пока не вошёл в такие льды, что вынужден был остановиться. С борта ледокола был спущен большой самолёт лётчика Чухновского. Он полетел на поиски итальянцев и вскоре обнаружил на льду два чёрных пятнышка. Спустившись ниже, Чухновский увидел двух человек, которые размахивали руками и звали на помощь, но нигде поблизости не было видно удобной посадочной площадки: лёд повсюду был взломан. Самолёт полетел отыскивать остальных.

А видимость ухудшалась. Туманная пелена скрыла горизонт, и вскоре всё заволокло таким густым туманом, что едва можно было различить концы крыльев самолёта. Пришлось прекратить поиски и спешить назад, к ледоколу.

Чухновский долго кружил в тумане, разыскивая «Красина» и, не обнаружив его, решил лететь к ближайшему острову. Самолёт много раз спускался, выбирая место для посадки. В конце концов ему удалось приземлиться, но при посадке сломалось шасси, и подняться в воздух он уже не мог.

Радист самолёта немедленно сообщил капитану ледокола о том, что в таком-то месте обнаружены на льду два человека. Уже все знали, что одна группа терпевших бедствие состояла из девяти человек, другая из шести. Знали, что трое — Цаппи, Мариано и Мальмгрен — ушли за помощью. А тут было два человека. Кто это мог быть?

Получив радиограмму Чухновского, «Красин» тотчас двинулся на розыски и вскоре нашёл людей. Это были итальянцы Цаппи и Мариано. Полтора месяца тому назад они ушли пешком от группы Нобиле на Шпицберген. Во время переходов по движущимся льдам они обессилели, им грозила гибель... Третий их спутник, швед Мальмгрен, умер в пути.

«Красин» принял их на борт, двинулся дальше и вскоре снял со льдины спутников Нобиле (сам Нобиле был снят за несколько дней перед этим шведским лётчиком).

Как раз в то время, когда «Красин» шёл к группе Нобиле с западной стороны Шпицбергена, другой советский ледокол, «Малыгин», шёл к той же группе с востока. На пути «Малыгин» был затёрт льдами и начал дрейфовать. Всё время он поддерживал связь с северными радиостанциями.

Весть о том, что Амундсен вылетел на самолёте «Латам» на помощь Нобиле, «Малыгин» получил в тот же день. Через несколько дней было принято сообщение, что Амундсен и его спутники исчезли.

Когда «Красин» спас итальянцев, «Малыгин» получил по радио приказ Москвы:

«Ледоколу «Малыгину» идти к Шпицбергену искать пропавшего Амундсена и его спутников».