Джон Нейхардт - Говорит Черный Лось Страница 49

Мы поехали вниз по течению Грасс-Крик к реке Дымная Земля и, переправившись через нее, продолжили свой путь по ее течению. Скоро с вершины одного маленького холма мы заметили фургоны и кавалеристов, охранявших их. Заметив нас, солдаты стали делать из фургонов загон и готовиться к сражению. Спешившись, мы проползли холмами к маленькому бугру, откуда стали наблюдать за врагом. В это время несколько солдат вели на водопой оседланных лошадей вниз к небольшому ручью. Я сказал своим товарищам: "Если вы останетесь здесь и прикроете меня стрельбой, я добуду несколько хороших лошадей". Они знали о моей силе и поэтому согласились. Я верхом бросился вперед, а товарищи принялись стрелять в солдат. Я поймал семерых лошадей, но когда пустился назад, все солдаты заметили меня и начали стрелять. Они убили двух лошадей, но пять других я благополучно доставил в укрытие и сам остался невредим. Из захваченных лошадей я выбрал себе прекрасного гнедого, а своего старого коня отпустил на волю.

В это время к солдатам на помощь подоспел большой отряд кавалеристов, двигавшийся вверх по реке. Последовала жаркая схватка. Поскольку нас было мало, пришлось с боем отойти назад. Вдруг сзади я увидел бегущего Красную Кору, одного из наших товарищей. Он крикнул мне: "Племянник, у меня убили лошадь!" Я быстро поймал для него одну из солдатских лошадей и под сильным обстрелом солдат придержал ее для него. Так ненадолго я сам послужил Ванекией-спасителем. В этом бою тяжело ранили Длинного Медведя и еще одного лакота, имя которого я уже не помню, но нам удалось спасти их, унеся с собой. Солдаты не стали преследовать нас далеко в Дурные Земли и когда наступила ночь, мы благополучно вместе с ранеными въехали в О-она-гази.

Нам не терпелось собрать военный отряд побольше, чтобы наутро выйти и рассчитаться с солдатами, но сделать это было трудно, поскольку другие, сломленные голодом и холодом, не соглашались с нами. Тогда мы устроили совет, после которого все уже было согласились выступить большим военным отрядом, как вдруг из Пайн-Риджа приехал Боится-Своих-Лошадей, чтобы заключить мир с Красным Облаком, который в это время находился в нашем лагере.

Наш отряд несмотря ни на что хотел пойти и сразиться с солдатами, но Красное Облако обратился к нам с такой речью: "Братья, зима выдалась очень суровая. Женщины, дети голодают и замерзают. Если бы сейчас было лето, я бы сказал — сражайтесь до конца. Теперь же, однако, мы не можем решиться на это. Надо подумать о женщинах и детях, о том, что для них все это обернется большим несчастьем. Поэтому мы должны заключить мир, а я позабочусь о том, чтобы солдаты никого не тронули". Мы согласились с этим, потому что в его словах была правда. Поэтому на следующий день мы свернули лагерь и двинулись из своего укрытия в Пайн-Ридж, где уже было много лакотов. Там также было и очень много солдат. Они стояли двумя рядами, держа перед собой ружья, а мы в это время шли между ними к месту нашей стоянки. Так вот все и закончилось. Тогда я еще не все понимал, не знал, что с этими событиями еще что-то ушло. Теперь же, когда я оглядываюсь назад с этого высокого холма своей старости, перед моими глазами все еще лежат растерзанные женщины и дети в той извилистой лощине. До сих пор они стоят у меня перед глазами так же ясно, как в пору молодости. Я знал также, что там, на окровавленной земле, погибло что-то еще и было захоронено в снежном буране. Там умерла мечта народа. Это была прекрасная мечта.

А я, на которого в молодости снизошло такое великое видение — ты видишь сейчас, кто я — жалкий старик, который так ничего и не совершил, ведь круг жизни народа разорван и рассеян. Нет больше центра, и священное древо мертво.

ОТ АВТОРА[50]

Черный Лось закончил свое повествование. Мы сидели на северной оконечности Кани Тейбл, окидывая взглядом "Дурные Земли" ("красоту и таинство земли") — как повторял старик. Указывая на пик Харни, черная глыба которого вырисовывалась на горизонте, он сказал: "Туда в пору моей юности духи повели меня в видении к центру земли и показали все добро в священном кругу мира. Как хотелось бы мне встать там, на вершине, перед своей смертью; я хочу поговорить с Шестью Праотцами".

И тогда мы устроили восхождение на Пик Харни, и через несколько дней добрались до ее вершины. На пути к ней Черный Лось заметил своему сыну Бену: "Сегодня что-то должно случиться. Если у меня осталась хоть какая-нибудь сила, громовые духи услышат мой голос: по крайней мере должен быть небольшой гром и дождь". То, что произошло потом, для читателя-васичу покажется всего лишь поразительным совпадением. День был солнечным и безоблачным. Когда мы достигли вершины, небо по-прежнему было совершенно ясным. Стояла засуха, одна из сильнейших на памяти старика. Небо оставалось ясным до самого окончания обряда.

— Вон там стоял я во время своего видения, — указывая на оконечность скалы, сказал Черный Лось. — Только мир, что раскинулся внизу по кругу, был иным, ибо наблюдал я его глазами души.

Одевшись и раскрасив себя как во время своего великого видения, старик повернулся лицом к западу, держа в правой руке перед собой священную трубку. Потом он заговорил; тонко и жалобно прозвучал этот голос в безбрежном пространстве.

— Хей-я-я-хей! Хей-я-я-хей! Хей-я-я-хей! Праотец, Великий Дух, еще раз узри меня на земле и склонись, дабы услышать слабый мой голос. Ты начало начал, ты древнее любой нужды, старше всякой молитвы. Все живые существа принадлежат тебе — все двуногие, четвероногие, крылатые, вся зелень, имеющая жизнь. Силы четырех сторон света заставил ты пересекать друг друга. Дорогу добра и дорогу бедствий заставил ты пересечься — и место это священно. В тебе ежедневно и извечно жизнь всех вещей.

Вот почему я обращаю к тебе свой голос, Великий Дух, праотец, помня обо всем, что создано тобою — звезды Вселенной и травы земные.

Когда я еще был молод и мог надеяться, ты сказал мне, что в трудную минуту я должен четырежды воззвать к тебе, поочередно к каждой из частей света, и ты услышишь. Сегодня я шлю к тебе свой голос во имя отчаявшегося моего народа.

Ты дал мне священную трубку и с ее помощью я совершаю свое подношение. Ты видишь ее сейчас.

С запада ты дал мне чашу живой воды и священный лук, власть оживлять и уничтожать. Ты дал мне священный ветер и траву из той страны, где живет белый великан — силу обновления и исцеления. Утреннюю Звезду и трубку, ты дал с востока, а с юга — священный круг жизни народа и древо, предназначенное к цветению. К центру земли повел ты меня и показал добро и красоту, и таинство зеленеющей земли, единственной нашей матери. И там же духовный облик всех вещей, какими они должны быть, ты показал мне — и я увидел. Ты сказал, что в центре священного круга я должен заставить это древо зазеленеть.