Фаина Раневская - Все афоризмы Страница 5

– Бывает взаимная любовь. У нас с Завадским взаимная нелюбовь. Но мне лучше то, что есть.

– С Завадским трудно. Если я молчу, он тут же воображает, что он прав. Если спорю – считает так вдвойне.

Раневская часто опаздывала. Когда у Завадского бывало хорошее настроение, он норовил ее поддеть по этому поводу:

– Фаина Георгиевна, почему вы снова опоздали?

Та невозмутимо:

– Поздно вышла из дома.

– Почему же было не выйти пораньше?

– Выходить пораньше было тоже поздно, голубчик…

Разгневанный Завадский кричит:

– Зла не хватает!

Раневская услужливо:

– Могу одолжить.

– Театр начинается с вешалки! – напоминает на собрании Завадский, намереваясь устроить разнос за какой-то недочет в работе гардероба, хотя его, как главрежа, это не касалось.

– У нас он ею и заканчивается, – громко добавляет Раневская.

– Завадский хуже, чем думает о себе он сам, но, возможно, лучше, чем думаю о нем я.

Завадский возмущенно:

– Что вы несете отсебятину! Этого нет в тексте!

– Но так лучше.

– Мало ли что лучше?! А каково остальным актерам, если не знаешь чего от вас ждать в следующий раз? Вам вообще нельзя давать роли со словами!

Раневская вдруг с картинной мольбой:

– Умоляю, не дайте погибнуть!

– Перестаньте ломать комедию!

Она, все так же заламывая руки:

– Дайте мне роль фикуса!

– Кого?!

– Вон фикус в кадке, каждый спектакль молча стоит в углу сцены. Отдайте эту роль мне! Ни единого слова.

Завадский пулей вылетел из помещения, чтобы не слышать невольного смеха актеров.

В подобных словесных баталиях он всегда проигрывал и со временем зарекся связываться с Раневской.

Завадский Раневской:

– Я больше не буду вам ничего советовать, вы и без того умная, придумывайте это сумасшествие сами!

– Нет, мне без вашей помощи с ума не сойти!

– Завадский лучший из режиссеров, если не принимать во внимание всех остальных.

– Завадский тоже человек, но он пока об этом не догадывается. Вот слезет с постамента…

Немного подумав:

– Нет, сам не слезет… а сбрасывать жалко, тоже человек ведь…

– Я очень добрая. Я даже могу простить Завадского за то, в чем он не виноват.

– Завадский никогда не ошибается просто так, он совершает ошибки в назидание другим.

Завадский очень любил устраивать своеобразные лекции-уроки по актерскому мастерству, вернее, своему видению театра.

Раневская подобные мероприятия не любила, считая пустой тратой времени.

В очередной раз заметив, что Раневская с трудом скрывает зевоту, Завадский укоризненно:

– Фаина Георгиевна, я говорю, а вы зеваете!

– Не смущайтесь, я всегда зеваю, когда мне очень интересно.

– Фаина Георгиевна, что бы я ни сказал, вы всегда против! Ну почему?! – восклицает Завадский после очередной стычки.

– Ну почему же всегда? В данном случае я с вами вполне согласна.

На очередное замечание о том, что не мешало бы бросить курить:

– Венера тоже курила…

Завадский озадаченно, после попытки вспомнить хоть одну Венеру-актрису:

– Какая Венера?

– Милосская.

– Кто это вам сказал?

Раневская пожимает плечами:

– А почему же ей мужчины руки отбили?

Завадский со злорадным удовольствием:

– И вам отобьют, Фаина Георгиевна!

Раневскую это ничуть не смутило:

– На памятнике? Пусть отбивают. Только поставьте сначала.

– Завадский больше не выбрасывает свой хлам.

– Почему вы так решили?

– Теперь весь хлам на сцене.

Завадский раздраженно:

– Вы все время выводите меня из себя!

Раневская недоуменно пожимает плечами:

– А зачем вы упорно возвращаетесь обратно?

Завадский:

– Фаина Георгиевна, почему вы меня не слушаете?!

– Чтобы не появилось желание возразить.

– У меня склероз – забываю вовремя проснуться на репетицию. Завадский не считает это уважительной причиной.

Завадский на собрании назидательно:

– Слово не воробей…

Раневская соглашается:

– Конечно! Оно голубь – нагадит, так нагадит!

Завадский с трибуны:

– Наша позиция твердая!

Раневская:

– Но гибкая.

Завадский в гневе во время очередной перепалки на репетиции:

– Фаина Георгиевна, возьмите себя в руки!

– Не могу. Боюсь задушить.

– Завадский хитрый, он меня в угол не загоняет, а заманивает, а потом разводит руками, мол, сами там оказались.

– Завадский любит, когда говорят правду в глаза, как бы она ни была льстива!

– Завадский неуязвим. У него на ахиллесовой пяте здоровенный мозоль.

– Фаина Георгиевна, возьмите свои слова обратно!

– Не могу! Вы ими уже попользовались.

– Зачем вы так подробно расспрашивали Завадского, видит ли он в отпуске сны?

– Хочу присниться ему и испортить весь отпуск.

– Если пьеса удалась – Завадский гений. Если провалилась – актеры и публика дураки.

Услышав о Завадском, что тот страшно злопамятный, не прощает никогда и никого:

– Неправда, себя он прощает всегда.

В ответ на очередную речь об искоренении недостатков:

– Недостатки нужны. Если бы их не было, что бы мы порицали, исправляли, как поняли, в чем достоинства?

– Бывают те, кто родился в рубашке. Завадский сразу в шубе. У других во рту серебряная ложка. У Завадского был половник.

– Юрий Александрович, берегите себя. Вы себе еще пригодитесь.

Завадский насмешливо:

– О чем вы задумались, Фаина Георгиевна?

– Все берут повышенные социалистические обязательства. Я тоже решила взять.

– Давно пора.

– Перевыполню-ка нормы морали…

Завадский рассуждает о необходимости профилактики гриппа и об обязанности каждого актера сделать прививку:

– Обещают, что этой зимой Москву снова свалит грипп.

Раневская тревожно:

– Постановление партии и правительства было, что ли?

– Фаина Георгиевна, почему бы вам просто не промолчать в ответ на мои реплики. Вы предпочитаете обязательно ответить!

– Не могу же я оставлять вас в долгу, отвечая на серебро золотом? Приходится и самой размениваться.

Перефразируя…

Раневская часто либо перефразировала избитые выражения, либо комментировала их так, что даже самые серьезные становились смешными. Ее язвительный ум не желал мириться со штампами, а острый язык был скорым на ответ или совет.

Иногда выражения записывали, иногда просто запоминали и уже через несколько дней они становились свежим московским анекдотом, естественно, без указания автора.

«Хорошо смеется тот, кто смеется последним».

– Не всегда. Над собой лучше посмеяться первым, чем последним.

«Деньги портят человека».

– Это маленькие портят, а с большими иначе – портит их отсутствие.

«Взять быка за рога».

– Это, конечно, можно, только как потом жопу от этих рогов уберечь?

«Дуракам всегда везет».

– Ничего подобного, для того, чтобы тебе везло, назваться дураком мало.

– У переливания из пустого в порожнее есть свое преимущество.

– Какое, Фаина Георгиевна?

– Пролить или расплескать невозможно.

«Бери, пока дают»

– Брать надо не просто когда дают, а когда не намерены забрать обратно.

«Деньги куры не клюют».

– До какой же степени птица должна оголодать, чтобы клевать грязные купюры?!

«За все в жизни надо платить».

– Вот уж неправда, болячки и неприятности достаются совершенно бесплатно.

Услышав по поводу красивой, но недалекой актрисы: «природа щедро одарила ее красотой…»

– …а на талант подарков не хватило. Видно, по одному подарку в руки при рождении давали.

«Красота спасет мир».

– Красота могла бы спасти мир, но люди слишком часто предпочитают ей зарплату.

«Знание – сила».

– Не все знание – сила. Знать, что ты говно или ничего не можешь, сил вряд добавляет.

«В этой жизни мы только гости…»

Раневская:

– Поэтому никто не желает ничего делать и многие норовят напиться.

Услышав выражение «нам их не переплюнуть», Раневская советует: