О. Петрунина - Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву Страница 5

Несмотря на все старания наши, князь уверен, что инсургенты, пробирающиеся в Россию, не имеют ничего общего с здешними революционерами, потому они и действовали все это время так неосторожно; между тем я вперед вижу, что через несколько времени в княжествах будет страшная сумятица, а именно по окончании польской смуты: все тамошние революционеры вернутся сюда и, как народ неспокойный, будут стараться производить здесь беспорядки, что, впрочем, весьма легко, так как в княжествах все недовольны Кузою: с тех пор, как он управляет Молдо-Валахиею, подати страшно увеличились, денег в стране нет, все подорожало, порядочных дорог не только новых не делают, но даже старых не починяют, все доходы идут на войско, которого около тридцати тысяч, – спрашивается, к чему иметь этакую огромную армию государству, которое находится под покровительством всех главных европейских держав. Положение иностранцев в княжествах становится ежедневно невыносимым; ни князь, ни министры не хотят признавать ни капитуляций, ни коммерческих трактатов наших с Турциею; несмотря на все протестации консулов, иностранцам на каждом шагу делают различные шиканы[25]. В недавнее время министерство издало декрет, по которому иностранцы не могут владеть в княжествах никаким недвижимым имуществом, а поэтому те, которые имеют здесь какого-либо рода имение, обязаны сделаться туземцами. В то же самое время министерство обязало иностранцев личною податью, которая уже даже и в Турции более не существует.

Уведомляя тебя обо всем этом для твоих личных соображений, я вместе с тем пользуюсь случаем поблагодарить тебя за перевод меня из Галаца в Яссы[26]; если назначение это и не соединяет меня еще с женой, оно во всяком случае мне тем приятно, что ясский консулат важнее галацкого, да и сама жизнь в Яссах удобнее и веселее, чем в Галаце.

Благодарность князя Горчакова[27] меня очень порадовала; конечно, мне хорошо известно, что если князь и благоволит ко мне, то не иначе, как вследствие твоего доброго и дружеского ко мне расположения.

У князя Александра Михайловича есть в Яссах много племянников Кантакузеных[28], у которых всегда пропасть дел в консульстве, дела все довольно скверные – или денежные, или семейные, и я решительно не знаю, как из них вывернуться; обе стороны удовлетворить невозможно, а между тем в процессах с другими они хотят обыкновенно выигрывать; кроме того, все братья вечно ссорятся как между собой, так и с своими супружницами!

Фойхт мне очень нравится, он мне славный помощник.

Сделай что-нибудь для Романенки[29].

Извини меня, пожалуйста, что я так долго обеспокоил тебя моей болтовней и отнял этим у тебя несколько минут, которые ты мог бы употребить с большею пользою для государства, но я думал исполнить свой долг, предупредив тебя против Кузы.

Душевно преданный тебе и вечно обязанный

И. Лекс

Я сильно надеюсь на б. Оффенберга[30]; Гирс был слишком серьезен для князя, чтобы иметь на него влияние, надо иметь всегда веселый, вечно юный характер Оффенберга; мне говорили в Яссах, что он обходится с Кузой, как с товарищем.

Яссы

14/26 октября 1863 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить на днях любезное письмо твое от 21-го сентября и спешу выразить тебе чувствительную мою благодарность за приятные для меня строки.

Ты совершенно прав в том, что я доволен моим новым назначением, и в том, что Яссы как место пребывания представляют всевозможные удобства для жизни; что же касается до моей политической деятельности, то ты несколько ошибаешься, думая, что ясское консульство находится все еще на той степени важности, как в прежние времена; со времени соединения княжеств и в особенности с тех пор, как все центральное управление перенесено в Букарест[31], все консульства в Яссах утратили свое значение – австрийский и английский агенты переименованы даже из генеральных консулов в простых консулов. Конечно, я нахожусь в несколько исключительном положении: соседство с Бессарабией, где монастыри, госпитали и многие из молдаван имеют земли, ставит их в некоторого рода зависимость от русского консула, так как большая часть частных дел их лежит на консульстве. Наконец мы не утратили еще в Молдавии того веса, который принадлежит нам по праву со времени войн императрицы Екатерины II. Молдаване не довольны Кузой, не довольны и самим соединением княжеств, так как они от него не только ничего не выиграли, а напротив, многое потеряли; поэтому взоры многих из них обращены к России, от которой одной они ожидают улучшения их настоящего положения; старые же бояре, те решительно желали бы возвращения к прежним порядкам, при которых они пользовались, под покровительством России, совершенным благоденствием. Главные деятели Молдавии едут на днях в Букарест для того, чтобы подготовить сильную оппозицию Кузе[32] в долженствующей быть собранной 3-го ноября палате депутатов. Не знаю, удастся ли им в нынешнем году сделать что-нибудь полезное для страны; до сих пор они обыкновенно возвращались ни с чем, так как в самой палате всегда существует страшное разногласие даже между членами оппозиции.

Я нахожусь в весьма дружеских отношениях к Оффенбергу; мы переписываемся с ним весьма часто: я сообщаю ему о всем, что делается в Молдавии, он же, с своей стороны, дает мне советы, каким образом действовать во многих вопросах.

Очень благодарен тебе за награду Романенки и за подъемные деньги: они были мне чрезвычайно кстати, так как с выездом моим из Петербурга дела мои пришли в расстройство, и я получаю нынче из дому едва половину того, что имел при своем собственном управлении.

Положение Романенки довольно затруднительное в Галаце: управляв пятнадцать месяцев консульством, ему неловко оставаться в том же городе секретарем, – он просил меня исходатайствовать ему у тебя, если это только возможно, какое-либо другое назначение (консула или вице-консула).

Нельзя ли сделать что-нибудь для Третера, о котором барон Оффенберг писал два раза в Азиатский департамент (первый раз еще из Ясс 21-го июня под № 61), – он наш главный агент в Галаце, и ему бы хотелось только одного – позволения вернуться в Россию через Новороссийский край, откуда он родом.

В настоящее время ты должен быть в страшном волнении: мне кажется, что жена твоя должна была разрешиться от бремени в ноябре[33], и ты, вероятно, уже начал страдать за нее морально; я сам был в твоем положении и потому очень хорошо понимаю, чрез сколько треволнений проходит муж, пока жена не окончит благополучно своей горькой доли, – но зато сколько радостей предстоит ему после того, как он сделается отцом! С помощью Божьей у тебя, наверное, все окончится благополучно, и ты в скором времени вполне будешь наслаждаться полным семейным спокойствием. Дай Бог тебе и семейству твоему здравия и всякого благополучия.

Не забывай меня, и если найдешь когда-нибудь свободную минуту, то напиши несколько строк душевно преданному тебе другу, для которого высшая награда – одобрение своего доброго начальника.

По гроб преданный тебе

И. Лекс

Яссы

11/18 февраля 1866 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я пишу к Вашему Превосходительству на этот раз не как к министру и начальнику, а как к своему однокашнику по Пажескому корпусу, который уже несколько раз доказывал на деле, что, несмотря на свое блестящее положение, он не забывает своих старых товарищей.

При поступлении моем на службу в Азиатский департамент, при отправлении моем в Молдавию и, наконец, при свидании нашем в Галаце я постоянно выражал Вашему Превосходительству желание мое получить место генерального консула в Египте, и Вы всякий раз были столь добры, что обещали мне иметь меня в виду на этот пост в случае, если он будет вакантным. Ныне жена[34] моя уведомила меня по телеграфу, что Лаговский[35] подал в отставку, а потому я снова обращаюсь к Вашему Превосходительству с просьбой не забыть данного мне обещания и назначить меня генеральным консулом в Александрию.

Конечно, я очень доволен настоящим моим положением, которым я обязан Вам, и, откровенно даже сказать, мне очень грустно оставлять теперешний политический пост мой, который гораздо более на виду, чем египетское генеральное консульство, и на котором мне легче было бы сделать карьеру, но мне жаль мою бедную жену, которая уже шесть лет как странствует совершенно одна и здоровье которой не позволяет ей жить в другой стране, как в Египте. Вы, как человек семейный, должны хорошо понимать мое положение, и поэтому я уверен, что Вы сделаете все, что от Вас будет зависеть, для того, чтоб соединить меня с моей больной женой. Наконец, я надеюсь, что и в Египте мне удастся быть полезным министерству и вместе с тем оправдать лестную для меня доверенность Вашего Превосходительства.