Зеница ока. Вместо мемуаров - Василий Павлович Аксенов Страница 5

1990 году. Как сладостен он был, какие вселял надежды на «развитие мелкого бизнеса»! Сейчас такого пирожка в Москве вы уже не найдете: все захвачено коррумпированной олигархией. Немного напоминает стих Маяковского о том, как «польский пан» сожрал бабу вместе с бубликами. Может быть, и в самом деле все ключевые посты захватила олигархия, но пирожки-то, пирожки — господа, не дайте соврать — не только уцелели, но и неслыханно размножились. Трудно все-таки не заметить бесконечные лотки, киоски и тележки со съестным, да вдобавок к ним бурно размножающиеся «макдоналдсы», «дока-пиццы» и «русские бистро», где вам по доступной цене предлагают шесть-семь сортов горячих пирожков плюс горячие бульоны. Поистине эти эссеистки видят только то, что соответствует их концепции.

Г-н Шарапов говорит, что «вина за развал сельского хозяйства России целиком на совести “реформаторов”, сидящих в правительстве». А я-то, отсталый человек, всегда считал, что вина целиком лежит на идиотской колхозной системе, которая в течение долгих десятилетий душила крестьян и привела в конце концов к бесконечным голодным очередям за гнилыми костями.

То, что видишь сейчас в России, можно по сравнению с прежними временами назвать «чудом изобилия». Не думаю, что реформаторы сыграли большую роль в сотворении этого чуда, но их заслуга состоит в том, что перестали душить. Прошлым летом на теплоходе «Иван Кулибин» я спустился по Волге от Самары до Астрахани, а потом поднялся по ней же до Москвы. Во время длительных стоянок я обходил пешком большие территории в Саратове, Волгограде, Астрахани, Самаре, Тольятти, Ульяновске, Казани, Чебоксарах, Козьмодемьянске, Нижнем Новгороде, Ярославле. В прежние времена в этих городах царила исключительная скудость. Голодных, в африканском смысле, и тогда не было, но люди проводили все свое время в поисках жевательных составов самого низкого качества. Я помню большой колхозный рынок, на котором была только одна торговка зеленым луком, остальные предлагали только какие-то маленькие железки и почему-то множество кожемитовых подошв. В иные времена обыкновенное молоко отпускали только детям по рецептам врачей. Вот вам эпоха, о которой сейчас ностальгирующие господа вспоминают как о мирном сытом застое. Забыли? Нынче города древнего торгового пути снова, как до революции, завалены продуктами и товарами. Вернулась даже рыба, которая, как оказалось, просто не любит «красных». Конечно, далеко не всем все доступно, но основные продукты, по моим наблюдениям, все-таки доступны всем. Довольно ярким впечатлением оказался астраханский рынок «Селена», заполненный крикливыми продавцами горячего хлеба из турецких пекарен и заваленный разными сортами недорогой вареной колбасы, которую вам любезно предлагают отведать с ножа.

Словом, приходится огорчить г-на Шарапова, города эти мало напоминают африканские становища, где сотрудники ООН всыпают манную крупу в иссохшие рты голодающих. Впрочем, ему, очевидно, это безразлично: главное — провести свою глотническую концепцию.

При всей массе безобразий, вроде мафиозной паутины с убийствами или невыплатами зарплат, в России все-таки происходят и положительные изменения. Один мой старый друг из Дании, работающий разъездным корреспондентом по СНГ, недавно сказал: «Мне надоело нытье. Русские сейчас живут лучше, чем при коммунистах». А мне надоело глотничество, хочется мне добавить. Лживое глотничество — это еще похуже нытья.

18 февраля 1997

Шальные «Пули»

Ну что они мне дались? Каждую осень собирается новая команда почти или совсем незнакомых мне игроков: огромные, с бритыми под Тамерлана башками, в широченных и длиннющих трусах, похожих на дамские купальные костюмы начала века. В газетах пишут об их контрактах. Крис Уэббер, например, за пять лет баскетбольной службы получит 49 миллионов долларов с мелочью. Рискну предположить, что эта сумма превышает валютный запас какой-нибудь небольшой страны, ну, скажем, Грузии. Между тем парень не умеет забрасывать штрафные броски.

Ну что ты, Уэббер? Опять мажешь? Ведь ты же двухметровый нападающий с колоссальным прыжком, на тебе противник без конца «фолит», а ты не можешь забрасывать штрафных! Ну вот, опять: трибуны замирают, а он мажет. Пришел бы ко мне на площадку, я б научил тебя бросать «фолы» и взял бы не больше миллиона.

Начинается сезон. Конечно, я уговариваю себя не болеть за вашингтонских «Буллите» («Пули»). Что толку, все равно финалов и не видать. Краем глаза все-таки поглядываю на экран, где иной раз мечется какой-нибудь одинокий белый игрок. Уподобляюсь тому еврею, которому в опере кто-то сказал, что Ленский еврей. Браво, Ленский! Вперед, бледнокожий брат мой!

Этого бледнокожего трудно не выделить из всей команды — не только по цвету, но и по росту. Георге Мурешан из университета Клуж, так его объявляют перед началом матчей. Не знаю, какие науки он изучал в своем румынском вузе, но вымахал основательно: 7 футов и 7 дюймов, то есть не менее 2 м 30 см. В принципе ему надо овладеть только «поднебесным крюком», и тогда никто его не сможет закрыть. Увы, в университете они этого явно не проходили, приходится разучивать на площадке среди неукротимых профессионалов и в силу исключительной природной неуклюжести постоянно терять мяч.

Может быть, эта команда обыграет любой европейский клуб, но здесь в начале сезона «Пули» выглядят не на уровне НБА. Тренер Джим Лайнэм в растерянности трясет цветастым галстуком. Преимущество в 10 очков они могут растерять за 10 секунд. За 5 секунд до конца, проигрывая одно очко, они вводят мяч в игру, и Калберт Чэйни шмаляет по кольцу чуть ли не с центра. Разумеется, мимо. Парню не сказали, что в этой ситуации надо идти на прорыв и зарабатывать штрафные!

Ну их к дьяволу! Перестану за ними следить! Пускай без меня продуваются в прах! По утрам вытаскиваю спортивную секцию газеты и делаю вид, что ищу что-то другое. Ну, «Пули», конечно, случайно попадаются на глаза. Ну, продули, конечно, могучим техасским «Ракетам», но, странное дело, продули с небольшим разрывом. А чемпионам НБА, непобедимым чикагским «Быкам», уступили всего одно очко. Через день, впрочем, каким-то жалким отдали двадцать. Что происходит?

Теперь я уже не могу дождаться очередного матча с «Волшебниками». Включаю телевизор. Хватит ли сил досмотреть до конца этот позор? На экране наш румынский жираф умудряется перехватить мяч под своим щитом и тут же отдает его нашему защитнику Роду Стрикленду, обычно томному, как «дама с камелиями». Тот вдруг взрывается и проносится сквозь толпу «Волшебников» на прорыв. Серия фехтовальных финтов, и он отдает пушечный пас назад набегающему нашему Джувэну Ховарду с его бородкой Телониуса Монка. Над