Кризис среднего возраста - Алексей Анатольевич Миронов Страница 5

Класс замирал. На глазах учеников происходило настоящее чудо. Сладкий плен музыкальной гармонии обволакивал сознание, унося воображение советских школьников в прекрасное далёко. Сказка длилась, пока звучала скрипка.

Сколько же мальчишеских сердец она разбила? Никто не вел им подсчет. Принцесса, королева… нет, богиня!

Каждый из нашего 7«А» пытался подобрать точный словесный образ, выразить это явление, это преображение через язык. Но слов не хватало. Как описать процесс фантастического превращения, когда обыкновенная симпатичная девчонка в школьной форме вдруг превращалась в нечто феерическое, волшебное, далекое от действительности? На «музыкальном часе» мы прямо-таки ждали, что Ирочкины ножки в бриджах и туфельках вот-вот оторвутся от досок пола, выкрашенного суриком, и красавица музыкантша взлетит, помахав нам фалдами сказочного сюртучка.

Очередное музыкальное чародейство заканчивалось, но нас долго не покидала эйфория. Мы все ходили обалдевшие и от этой дивной классической музыки, и от самой исполнительницы. Уроки? Какие уроки! Мы хотели продолжения звуковой нирваны. Мы готовы были пойти за Ириной Травкиной, провожая ее до квартиры. Пусть только играет! Мы походили, должно быть, на мальчиков из Гамельна, отправившихся вслед за крысоловом и зачарованных его игрой на дудочке. Недаром старинная легенда вдохновляла братьев Гримм, Гёте, Браунинга и других творцов слова.

Ужасно трудно нам, семиклассникам, было вернуться от волшебной Ирочкиной скрипки к урокам по расписанию. «Расслоение феодального строя и первые признаки капиталистических отношений…» – бубнила учительница истории. Вот именно: расслоение! Только что была гармония, а теперь всё было разрушено.

Ну как тут, скажите на милость, не закуришь?

За Ириной ухаживали все мальчишки нашего класса. Кто-то, ослепленный ее красотой и скрытым за нею вдохновением, поглядывал на нее робко, украдкой, не смея при ней поднять глаза. Кто-то глазел открыто и проявлял чувства демонстративно, расталкивая соперников локтями.

Главными претендентами на руку дамы сердца были двое: сын дипломата Володя Кирсанов, блондин, модный красавец и боксёр, которому дополнительного шарма добавлял слегка приплюснутый от пропущенного удара нос. Он имел хищный взгляд, а на губах его частенько играла снисходительная улыбка альфа-самца. Без сомненья, в мыслях своих он уже торжествовал победу над поверженным противником. Противник у него имелся.

Противостоял ему Паша Перышкин, сын двух итээровцев, трудившихся на оборонном заводе на окраине Москвы. В некотором роде юноша был противоположностью Кирсанова. Перышкин был брюнетом, взгляд его сиял открытостью, карие глаза смотрели тепло, дружелюбно и без заносчивости. Одеждой он не выделялся. Носил, как все подростки в те годы, индийские джинсы и цветастую рубашку-батник фабрики «Большевичка». Однако силой он не был обделен, как и Володя. Боксом он не занимался, но крупная его фигура то и дело мелькала в уличных потасовках.

Эта конкурентная парочка давно и безнадежно влюбилась в одаренную одноклассницу. Оба юноши чувств своих не стеснялись. Протереть доску в классе в те дни, когда Ирина была дежурной, донести ее портфель до дома, угостить девочку эскимо на палочке, а в награду смотреть, как она его ест… Этим ухаживание не оканчивалось.

Три раза в неделю один из претендентов дожидался Иру у конечной остановки автобуса №10. Ждали по очереди! Ее, возвращавшуюся поздно вечером из музыкальной школы, кавалер провожал до дома, стискивая запотевший самодельный кастет.

Двое молодцов караулили друг друга, бросали друг на друга свирепые взгляды: не дай бог, благосклонность Ирины качнется в сторону соперника! Мечта о свидании с дамой сердца, о первом поцелуе сводила с ума обоих. Словом, на глазах всего класса разворачивался роман – и не просто разворачивался, а приближался к кульминации.

Класс, особенно его мужская половина, разделился на две неравные части, болевшие за героев-соперников. Большинство ребят болело за Володьку Кирсанова. Все-таки Володька был сыном дипломата, владел шикарной коллекцией виниловых пластинок – рок, поп и всё, что душа пожелает. А еще у него водились жевательная резинка и заграничные сигареты. За Пашку болела в основном другая аудитория: простые парни, пацаны из его двора.

По телевизору показали несколько серий фильма о трех мушкетерах с Михаилом Боярским в главной роли. Романтическая картина придала новый оттенок соперничеству двоих из седьмого «А». Отсюда и пошло подражание мушкетерам.

Стремясь подражать ловкому фехтовальщику д’Артаньяну, благородные соперники записались в секцию фехтования. Каждый вечер после уроков оба шли в школьный спортивный зал, надевали защитные маски и яростно сражались на рапирах, постигая мушкетерскую науку. Тренер Иваныч успел показать им немного: так, пару-тройку приемов на рапирах. Пока мальчишки их отрабатывали, он напевал припев из понравившегося фильма:

Пора-, пора-, порадуемся на своем веку

Красавице и кубку, счастливому клинку!

Пока-, пока-, покачивая перьями на шляпах,

Судьбе не раз шепнём: «Мерси боку!»

А потом Иваныч ушел в запой. Зная, что пить будет не меньше двух недель, он сообщил Володе и Паше, где хранится ключ от кладовки со спортивным инвентарем. Впрочем, это и без него все знали.

С тех пор все вечера у обоих были заняты, и все проходили при Ирочке.

Когда занятий в музыкальной школе не было, Ирина охотно шла вечером в компании соперников-ухажеров в спортивный зал. Там она наблюдала за опасными спортивными поединками, которые в любой момент грозили перейти в мордобой – настолько накалились страсти. Нельзя сказать, что Ира не понимала этого. В свои юные годы она оказалась натуральным живым громоотводом, по очереди одаривая знаками внимания обоих самодеятельных мушкетеров. Ловя ее взгляды, они делались на минутку счастливыми. Помня о галантности мушкетеров, целовали даме ручку, а затем до хрипоты спорили, кому сегодня будет принадлежать носовой платок Первой Школьной Красавицы.

Разгоряченные после поединка парни умывались в туалете: смывали пот с лиц, глотали ледяную воду из-под крана. Осенью температурные контрасты только бодрили обоих, но позднее, перед Новым годом, когда грянули трескучие морозы, когда термометр показывал минус 25 градусов, организм Паши Перышкина не выдержал. «Мушкетер» свалился с ангиной, от которой недалеко было до воспаления легких.

Болеть он не умел. Не хватало ему и самодисциплины. Постоянно кашляя, жалуясь на высокую температуру, он, однако, не слушал родителей, не выполнял наставления врача и практически не лечился. Вдобавок этот больной еще и покуривал дома в приоткрытое окно. В конце концов он попал в больницу с подозрением на двустороннее воспаление легких. Там режим и дозы антибиотиков сделали свое дело: пациент пошел на поправку.

Две с половиной недели провел Павел в больничной палате. Больница стала для него словно тюрьмой. Ему даже снились кошмары: вот его дама сердца целуется