Жак Аттали - Карл Маркс: Мировой дух Страница 5

Книга Жака Аттали, будучи интересной, талантливо написанной биографией Маркса, есть в то же время крайне своевременный шаг к спокойному и серьезному разговору о влиянии идей Маркса на ход исторического развития в XX веке и сегодня. Надо надеяться, что она побудит нас сделать и следующие шаги вперед.

Сергей Кара-Мурза, профессор, член Союза писателей России.

ВСТУПЛЕНИЕ

Ни один писатель не имел бóльшей аудитории, ни один революционер не вселил бóльших надежд, ни один идеолог не спровоцировал бóльшего количества толкований, и, если не считать основателей некоторых религий, ни один человек не оказал на мир бóльшего влияния, чем Карл Маркс в XX веке.

Однако перед самым наступлением нынешнего, XXI, столетия теории и мировоззрение Маркса были повсеместно отвергнуты; политическую практику, выстроенную вокруг его имени, отправили на задворки истории. Сегодня почти никто больше его не изучает и считается хорошим тоном утверждать, что он заблуждался, считая капитализм загнивающим, а социализм — неизбежным. Многие считают его главным виновником ряда величайших трагедий и одновременно самых чудовищных режимов, отметивших собой конец минувшего тысячелетия.

Но если вчитаться в его произведения, становится очевидным, что он задолго до всех прочих разглядел в капитализме освобождение от прежних оков. Выясняется, что он никогда и не мечтал об агонии капитализма и не мог даже предполагать, что социализм возможен в одной отдельно взятой стране. Напротив, он отстаивал свободную торговлю, приветствовал глобализацию и предвидел, что если революция и произойдет, то лишь как выход за рамки капитализма, утвердившегося повсеместно.

Пересматривая его биографию, осознаешь и острую драматичность судьбы этой необычайной личности, исполненной противоречий. Она достойна внимания, во-первых, потому, что век Маркса удивительно похож на наш. Как и сегодня, в мире тогда демографически господствовала Азия, а экономически — англосаксонский мир. Как и сегодня, демократия и рынок пытались завоевать планету. Как и сегодня, новые технологии производили переворот в производстве энергоносителей и потреблении энергии, в сферах коммуникации, искусства, идеологии и предвещали существенное сокращение трудозатрат. Как и сегодня, никто не знал, стоят ли рынки на пороге беспрецедентного подъема или находятся на пике своего развития и готовы к спаду. Как и сегодня, между богатыми и бедными существовал значительный разрыв. Как и сегодня, группы влияния неистово, порой даже отчаянно противились глобализации рынков, росту демократии и секуляризации. Как и сегодня, люди мечтали о лучшей жизни, о братстве, которое освободит людей от нищеты, притеснений и страданий. Как и сегодня, многие писатели и политики оспаривали друг у друга честь открытия единственного пути к такой жизни, чтобы вести по нему людей — силой или добровольно. Как и сегодня, смелые мужчины и женщины, в особенности журналисты, умирали за свободу слова, печати, мысли. Наконец, как и сегодня, капитализм царствовал безраздельно, оказывая воздействие на рынок труда и переустраивая весь мир по образцу европейских стран.

Во-вторых, деятельность Маркса стала нашим «сегодня»: в рамках основанной им организации — Интернационала — зародилась социал-демократия; а на основе искажения его идеалов взросли некоторые из худших диктатур минувшего века, воздействие которых в полной мере ощутили на себе несколько континентов. Именно благодаря социологической науке, одним из столпов которой он, несомненно, является, сформировалась та концепция, которая обусловила нынешнее соотношение Государства и Истории. Именно благодаря публицистике, блестящие образцы которой он дал, излагая свои теории, мир постоянно познает себя, а потому преобразуется.

Наконец, в нем сошлось воедино всё то, что составляет сущность современного западного человека. Основатель политэкономии почерпнул в иудаизме мысль о том, что бедность нестерпима, а жизнь может иметь ценность только в том случае, если она призвана улучшить удел человечества. Вместе с христианством он принял мечту о будущем всеобщем освобождении, когда люди возлюбят друг друга. Он почерпнул в эпохе Возрождения стремление к рациональному осмыслению мира. Впитал в себя немецкую уверенность в том, что философия — первейшая из наук, а государство — грозное сердце всякой исторической эпохи. Взял у французских революционеров идею освобождения народов и способ ее осуществления. Заразился от Англии пристрастием к демократии, эмпиризму и политэкономии. Наконец, унаследовал от Европы стремление к свободе и глобализму.

Благодаря этому наследству, которое он поочередно принимал и отвергал, он сделался поборником политической силы и защитником слабых. Даже если многие философы до него дали целостное осмысление человека, он первым охватил разумом мир как единство одновременно политическое, экономическое, научное и философское. Вслед за Гегелем, своим главным учителем, он намеревался дать глобальное прочтение истории, однако, в отличие от Гегеля, рассматривал действительность только в обществе людей, а не в царстве духа, и совершенство видел не в настоящем, а в будущем. Проявив невероятную ненасытность к знаниям во всех областях, на всех языках, он всеми силами старался охватить мир во всей его целостности, найти все движущие силы, ведущие человека к свободе. Его по праву можно назвать «мировым духом»[2].

В целом необычайная судьба этого изгоя, основателя единственной за последние века новой религии, помогает понять, что наше настоящее было воздвигнуто такими вот редчайшими людьми, которые предпочли удел обездоленных отщепенцев, чтобы сохранить свое право мечтать о лучшем мире, в то время как им были открыты все дороги «во власть». Мы перед ними в долгу. В то же время участь его трудов показывает, как, стремясь к самой лучшей мечте, можно стать основоположником самого худшего варварства.

Я говорю это без пафоса и без упрека. Я никогда не был и не являюсь «марксистом» ни в одном из смыслов этого слова. Труды Маркса не окружали меня в юности; как невероятно это ни звучит, я даже почти не слышал его имени, обучаясь естественным наукам, праву, экономике или истории. Впервые я серьезно соприкоснулся с ним, запоздало читая его книги и переписываясь с Луи Альтюссером[3], автором книги «За Маркса». С тех пор я не расставался с предметом своего исследования, все больше и больше проникаясь его творчеством. Маркс обворожил меня четкостью своей мысли, силой своей диалектики, мощью своих рассуждений, прозрачностью своего анализа, беспощадностью своей критики, остроумием своих выпадов, ясностью своих концепций. В процессе изысканий я все чаще и чаще испытывал потребность узнать его мнение о рынке, о ценах, о производстве, о торговле, о власти, о несправедливости, о притеснении, о товаре, об антропологии, о музыке, о времени, о медицине, о физике, о собственности, об иудаизме и об истории. Сегодня, хотя я в полной мере осознаю его неоднозначность и почти никогда не разделяю выводов его эпигонов, нет такой темы, в которую я бы углубился, не спросив себя предварительно, что об этом думал он, и не испытав огромного удовлетворения, найдя его высказывания на эти темы.