Илья Давыдов - Юность уходит в бой. Страница 5

Совещание тут же закончилось. Чтобы поскорее добраться до батальона, я решил поехать на мотоцикле. Отвезти меня вызвался мотогонщик Эдуард по фамилии Соломон. Ездить с ним страшновато.

У ворот стояли командир полка и военком. Прощаясь со мной, Стехов напомнил:

— По вашему батальону будут равняться. Вы — коммунист и дипломированный врач. Понятно?

— Ясно, — ответил я и как-то машинально добавил: — Не очень понятен начальник службы... Формалист. [17]

Стехов весело подмигнул командиру полка:

— Видал, Сергей Вячеславович, какая молодежь пошла! Чуть что — и ярлык прилепят. Формалист, сухарь, а то еще и солдафоном назовут. Каково? Того и гляди, за нас с тобой возьмутся!

Майор Иванов заразительно рассмеялся:

— Пусть попробуют! Я только с виду добрый... А вообще-то с докторами спорить опасно: такую дадут медицинскую характеристику, что и на русский язык не переведешь. У меня вот, например, вес ниже нормы, пяти килограммов не достает. А один знакомый врач утверждал, что по конституции я — пикник и, следовательно, склонен к ожирению. Так и сказал: если живым останусь, обязательно растолстею. Вот оракул-то!

Взглянув на стройную фигуру майора, на его стянутую ремнем тонкую талию, я тоже недоверчиво отнесся к предсказаниям упомянутого им врача. Но спустя много лет, когда мы снова встретились с этим обаятельным человеком, я с трудом заключил его в объятия: «оракул» оказался прав.

— С вашим мнением о начальнике медслужбы я не согласен, — сказал Стехов, и лицо его стало серьезным. — Он очень сдержан, это верно, но не сухарь. Сучков и специалист очень грамотный, и любит военную службу. А знать уставы в армии необходимо даже специалистам-медикам. Да, — вдруг без всякого перехода спросил военком, — вы знаете, что в медчасти бригады служит врач Давыдова? Болгарка.

— Знаю, это моя жена, — поспешно ответил я, усаживаясь на второе сиденье за спиной мотоциклиста.

— Часто навещаете?

Мне сразу вспомнились слова начальника службы о том, что муж и жена не должны служить вместе, и я ответил:

— Не очень.

— Не очень... — задумчиво повторил военком. — Да... война...

Согласно кивнув головой, я с огорчением подумал, что и сегодня мне не удастся заехать в Строитель и повидаться с Верой. Надо было спешить к себе, в батальон, который с минуты на минуту ожидал отправки на фронт.

Штаб нашей бригады находился в поселке Строитель. Там же размещались первый полк, артиллерийский дивизион, [18] а также интернациональные отряды и группы. Среди антифашистов, которых мы в своем кругу называли интеровцами, особенно много было испанских патриотов. Бывшие бойцы республиканской армии и их взрослые дети по первому зову своей компартии пришли к нам, чтобы с оружием в руках защищать первое в мире социалистическое государство, ставшее для них второй родиной.

Строитель являлся центром боевой подготовки частей и подразделений бригады. Там находилось динамовское стрельбище. Оно было разделено на участки. Один из них занимала саперная школа, которой руководил начальник инженерной службы бригады энергичный майор Шперов. Бойцы ползали по-пластунски, учились устанавливать фугасы и мины. На северной площадке неуклюже передвигались химики в противогазах и защитных костюмах — возили тачки с хлорной известью. В специальном секторе занимались штурмовые группы, тренируясь в бросании гранат, истребители танков и охотники за «языком» — разведчики.

Здесь занималась и группа легких водолазов: мастер подводного спорта Виктор Хохлов, бывший слесарь экспериментальных сварочных мастерских Семен Ногинский, моторист с завода «Серп и молот» Борис Григорьев... Каждому из них было не более девятнадцати лет. Исключение составлял тридцатилетний Николай Павлович Полуэктов. Они пришли в бригаду вместе с начальником водолазной службы Мосгоросвода коммунистом Виктором Ивановичем Сухаревым. Передавая опыт, приобретенный в Осводе, бойцам бригады, и сами настойчиво учились, тщательно готовились к схватке с врагом. Многие поглядывали на них с завистью. Еще бы! Скрытно подобраться под водой к вражескому объекту и внезапным ударом уничтожить его — это ли не романтично!

От города, где размещался наш полк, до Строителя около двадцати километров. Однажды — это было в конце сентября 1941 года — я поехал туда все с тем же отчаянным мотоциклистом Эдуардом Соломоном.

Перед самым поселком, когда мы остановились, чтобы убрать лежавшее поперек дороги бревно, нам повстречалась эмка. Машина вдруг резко затормозила, и из нее вышла невысокая пожилая женщина. Я чуть не вскрикнул [19] от радости. Это была Стелла Димитровна Благоева. Я не виделся с ней с тех пор, как впервые надел военную форму. Мы с женой заходили тогда к Благоевой на квартиру прощаться. Стелла (у болгар принято называть людей только по имени), несмотря на недомогание, работала. Она отвечала на непрерывные телефонные звонки, звонила сама, делала записи в блокноте. К дочери основателя Болгарской коммунистической партии Димитра Благоева незримо тянулись многие политические нити.

В тот раз, прервав на время работу, Стелла подошла к Вере, обняла ее, потом легонько толкнула и шутливо приказала:

— Хайде, бързо! Встать вон туда! Посмотрю, какая ты есть в военной форме.

Вера смущенно поправила жесткий ремень на тонкой талии и отошла. Посмотрев на нее издали, Благоева удовлетворенно сказала:

— Хороша! Браво! Правильно сделала. Отец будет доволен.

— А где он сейчас? — спросила Вера. — Должно быть, в тюрьме. Мама писала, что он «войник».

— Да, отец твой в концлагере, — ответила Стелла. — Его арестовали, как только немцы вошли в Болгарию. Сейчас он болен. Группа болгарских ученых направила царю Борису петицию с требованием выпустить Тодора хотя бы на время болезни. Пишут даже профессора, от которых не ожидали такой смелости.

У Веры выступили слезы.

— Не надо! Бойцу не годится плакать, — строго сказала Стелла. — Наш ЦК и товарищ Димитров надеются, что Борис и Цанков, несмотря на нажим немцев, не решатся расправиться с Тодором. Это окончательно оттолкнет от них всю интеллигенцию.

— Как вы узнали о нем? — спросила жена, успокоившись.

— Это уж наша забота, — многозначительно улыбнулась Стелла. — Кстати, надо сообщить товарищу Димитрову, что вы в армии. Георгий поручил проверить.

Затем она подробно расспросила о нашей дочери и записала ее адрес. На прощание сказала:

— Если случится быть в Москве, обязательно заходите. Смотрите же, ребятишки, не подкачайте. Желаю вам и всей Красной Армии боевых успехов! [20]

...И вот мы встретились снова. Рядом с Благоевой стояли крепко сложенный смуглый мужчина в военной форме и Зоя Ивановна Рыбкина.