Воспоминания. Война 1914—1918 гг. - Фердинанд Фош Страница 5

военное положение. К моменту моего назначения рядовой состав его частей должен был включать в себя три годовых контингента вместо двух в связи с принятием закона об увеличении срока службы до трех лет. Приходилось строить казарменные помещения соответственно этому увеличению численности и пропорционально расширять санитарную и прочие службы. В то же время мы приступили к постройке укреплений вокруг Нанси. С этой работой необходимо было всячески спешить. Таким образом, за последние годы перед войной мне, вследствие моих перемещений по службе, пришлось работать все более усиленными темпами, чтобы вполне справиться с подготовкой войск и организационной работой. Нельзя было терять времени, так как противник с каждым днем становился все более угрожающим и сильным. Уже перешагнув далеко за шестьдесят лет, я, вместо того чтобы подумать об отдыхе, должен был готовиться проявить всю энергию и деятельность, на которые я был способен. Война приближалась.

С другой стороны, во время моего пребывания на посту начальника военной академии я завязал сношения с выдающимися деятелями некоторых иностранных армий. В британской армии я особенно сблизился с начальником академии Генерального штаба в Кемберли Вилсоном, бывшим в то время бригадным генералом. Впоследствии он стал одним из самых деятельных умов имперского Генерального штаба, а затем и его начальником. В течение ряда лет, особенно во время войны, нам пришлось работать совместно.

Я также несколько раз принимал миссию русской академии; благодаря этому я был приглашен на русские маневры в 1910 г.

Не говоря уже о сердечных отношениях, завязанных мною таким образом с обеими армиями, мои поездки доставили мне много сведений о тех средствах, которые наши будущие союзники могли предоставить в случае войны с Германией, если бы наши правительства действовали в согласии.

ВВЕДЕНИЕ

Германия, втянувшаяся к 1914 г. в русло мировой политики, никогда бы не объявила войны, если бы правильно понимала создавшуюся к тому времени обстановку.

Но берлинское правительство, опьяненное своим могуществом и увлекаемое слепой пангерманской партией, вполне уверенное к тому же в превосходстве своей армии над всякой другой армией, не боялось для ускорения своего прихода к власти над миром прибегнуть к оружию и тем открыть эру тяжелых гекатомб и опасных авантюр. Эта власть, по его мнению, была ему предназначена.

Впрочем, в 1914 г. вся Германия с воодушевлением взялась за оружие, чтобы поддержать грандиозные и безумные замыслы правительства, не задумываясь над ужасами преступления, которое она собиралась совершить по отношению к человечеству. Она фактически превратилась в Великую Пруссию.

С давних пор Пруссия, этот рассадник юнкерства и колыбель милитаризма, считала своим национальным занятием войну. Направляемая излюбленной Гогенцоллернами политикой, война сделала из курфюршества Бранденбургского Германскую империю. Вытеснив из Германии Австрию, которая могла бы оказать сопротивление и явиться представительницей другого идеала, Пруссия, к своей выгоде, добилась объединения Германии. При этом она поглотила довольно многочисленное население прирейнских земель. И постепенно ее железная рука, дававшая себя чувствовать как в материальной, так и в духовной области, благодаря прусской, по существу или по складу, администрации – чиновникам, учителям, офицерам, – подчинила это население идеям и учреждениям восточных провинций.

В 1914 г. Германия окончательно опруссачена. Там, по общему мнению немцев, сила создает право. А так как, с другой стороны, военная организация была тщательно обдумана и развивалась вместе с экономическим подъемом, Германия оказалась в состоянии быстро мобилизовать свою армию, превосходящую любую другую по своей численности, вооружению и подготовке. Эта армия должна была исполнить и оправдать роль, «предназначенную» Германии в силу ее «расового превосходства». К тому же обращение к силе может только облегчить ее движение по пути к мировой гегемонии. Преимущество этого обращения к силе в том, что оно ускорит ход событий, а также расширит и закрепит результаты. Германия, победившая великие европейские державы, будет неоспоримо господствовать на всем старом континенте. Прочно утвердившись на побережье Северного моря и Ла-Манша, она станет властвовать над морской державой – Англией, а следовательно, и над морями. Разве это не обеспечит отныне будущее развитие мировой политики Германии? Потоки крови, которых война может стоить человечеству, – ничто по сравнению с теми выгодами, которые она принесет Германии. Путем кровопролития Пруссия создала Германию, увеличила ее и должна еще увеличить. Такова философия победившего юнкера, принятая отныне всеми верноподданными немцами. Какое же значение могут иметь покушения на право и жизнь других народов? Несомненная победа полностью их узаконит. Не может заблуждаться та мораль, за которой стоит сила. И, руководимая прусским жезлом, ослепленная Германия при общем воодушевлении выступает на войну. «Deutschland über alles!»

* * *

В 1914 г. Франция не желала войны, тем более не искала ее; она не хотела воевать. Когда в конце июля борьба стала казаться неизбежной, французское правительство приложило все усилия к тому, чтобы ее предотвратить. Но если бы союзники Франции подверглись нападению, Франция, верная своим обязательствам, выступила бы на стороне союзников.

Это была та политика, которую Республика неотступно вела в течение более сорока лет. Не забывая ни на минуту об утраченных провинциях, стараясь залечить вечно кровоточащую рану, нанесенную их отторжением, Франция с достоинством и спокойствием отвечала на злобные провокационные инциденты – дело Шнебеле, Танжер, Агадир, Цаберн и другие. Она последовательно сократила срок действительной военной службы с пяти до трех, а затем с трех до двух лет. Только под угрозой непрерывного усиления германской армии и под влиянием самого законного беспокойства и явной угрозы она в 1913 г. поспешно вернулась к трехлетнему сроку службы. И это было сделано как раз вовремя. Франция твердо решила прибегнуть к силе только в тот день, когда ее существование и свобода окажутся под угрозой германской агрессии. Только такая опасность могла побудить к войне правительство, достаточно осведомленное, чтобы измерить величину жертв и масштаб потрясений, которые европейская война должна была внести в жизнь народов.

Внезапно 23 июля австрийский ультиматум Сербии своими неприемлемыми условиями вызвал в политическом небе мощный электрический разряд. Сербия все-таки приняла эти условия с двумя слабыми оговорками: об обращении к арбитражу великих держав и к Гаагскому трибуналу. Однако представитель Австрии в Белграде покинул свою резиденцию, прервав дипломатические сношения и объявив ответ неудовлетворительным.

Это свидетельствовало о твердо принятом Австрией решении взяться за оружие без дальнейшего рассмотрения вопроса. С другой стороны, тесный союз, соединявший две центральные империи, заставлял опасаться, что выступление верного секунданта является лишь увертюрой уже решенного выступления Германии и конфликт, созданный на востоке, служит только предвестником конфликта, который она хотела вызвать на западе.

28 июля Австрия объявляет войну Сербии; 29‑го она бомбардирует столицу Сербии Белград; 31‑го она объявляет общую мобилизацию своих войск. Тщетно лондонское правительство предлагало передать спор на арбитраж четырех незаинтересованных великих держав – Франции, Англии,