Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов Страница 5

Некоторые ошибки авторов этого справочника повторил современный британский ученый Джонатан Смил – автор весьма солидного и интересного исследования о Гражданской войне в Сибири, написанного, к сожалению, без использования материалов российских архивов. Он, в частности, назвал армию Дутова Южной, указав, что Ставка Дутова в период подготовки весеннего наступления 1919 г. находилась где-то в тургайских степях к востоку от Оренбурга (на самом деле – в городах Орск и Троицк) и что армия Дутова подчинялась Колчаку лишь номинально из-за отсутствия коммуникаций после потери узловой станции Кинель49. Между тем существовал телеграф, телефон и другие способы связи, так что возможности для передачи приказов были обширными, а сами приказы и оперативные сведения достаточно быстро для того времени передавались и на существенно большие расстояния, нежели между Омском и Троицком. К примеру, телеграмма о взятии Царицына была отправлена генерал-квартирмейстером штаба Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России Генерального штаба генерал-майором Ю.Н. Плющевским-Плющиком 4 июля 1919 г., а уже 7 июля она была получена в Омске адмиралом А.В. Колчаком50.

Еще один современный западный автор, Р. Пайпс, утверждает, что «на Юге действовали уральские и сибирские казаки и башкирские части, все под командованием атамана Александра Дутова»51. Мало того что такая характеристика является откровенно примитивной, она еще и не соответствует действительности – основу войск Дутова составляли оренбургские, а никак не сибирские казаки. Западные авторы также преуспели в создании образных, но, как правило, негативных характеристик Дутова. Так, Ричард Лакетт почему-то назвал Дутова человеком «с жестокостью и низким коварством»52. По оценке автора книги о Колчаке Питера Флеминга, Дутов – «полный, с глазами спаниеля, невзрачный низкорослый человек»53. Довольно поверхностные и часто ошибочные суждения о Дутове содержит книга чешского историка С. Ауского54. Канадский историк Н. Перейра ставит Дутова в один ряд с остальными казачьими атаманами и полагает, что он отметился «как неутолимой жаждой грабежей и крови, так и полным презрением к гражданской власти и надлежащему судопроизводству»55. Подобная оценка не только не основана на каких-либо документах, но и вообще не имеет ничего общего с действительностью. В целом необходимо отметить, что западная историография изобилует различными оценками личности Дутова, в основном в работах обобщающего характера, но не создала целостной и сколько-нибудь достоверной картины его жизни и деятельности.

Итак, серьезной научной биографии Дутова на широком фоне военно-политической истории России периода революционных потрясений до сих пор не создано. Более того, задача полномасштабного изучения жизни и деятельности оренбургского атамана ранее исследователями не ставилась. В этой связи по меньшей мере странным кажется утверждение одного из современных уральских историков, что «в изучении политических проблем революции 1917 г. на Урале трудно в ближайшее время ожидать каких-то прорывов»56. Изучение жизненного пути Дутова как раз и дает уникальную возможность проанализировать целый комплекс сложнейших проблем истории России переломного периода, совершив подобный прорыв. В своей работе я попытаюсь на широкой источниковой базе решить эту задачу.

Нельзя не обратить внимание и на тот факт, что с конца 1980-х гг., когда были сняты ограничения на доступ к архивным коллекциям по истории Белого движения, по сей день не появилось ни одной основанной на этом уникальном материале специальной работы ни по истории антибольшевистского движения оренбургского казачества в целом, ни по отдельным аспектам этой темы. Некоторое исключение составляют лишь диссертация Н.А. Чирухина, охватывающая лишь события до осени 1918 г. и к настоящему времени уже во многом устаревшая, а также моя предыдущая книга о генерале А.С. Бакиче, в которой антибольшевистское движение оренбургского казачества рассмотрено с осени 1918-го по 1922 г. В данной работе через призму биографии атамана Дутова предпринята попытка более подробного рассмотрения истории борьбы оренбургских казаков с большевиками с момента зарождения антибольшевистского движения и значительно более широкой и крайне сложной проблемы участия казачества в революции и Гражданской войне.

Полноценное исследование жизни и деятельности Дутова было бы невозможно без многолетней предварительной работы над некоторыми аспектами его биографии, а также над биографиями соратников Дутова по антибольшевистской борьбе – генералов И.Г. Акулинина, А.С. Бакича, И.М. Зайцева, полковника Ф.Е. Махина и других вождей антибольшевистского движения оренбургского казачества. Результаты этой работы нашли отражение в ряде моих публикаций и книге57. Но не подлежит сомнению и то, что биография Дутова куда более многогранна по сравнению с биографиями окружавших его офицеров или чиновников. Дутов – это не только и даже не столько военный деятель, сколько политик, деятельность которого самым существенным образом отразилась на военно-политической, социально-экономической и даже культурной жизни Южного Урала периода 1917–1919 гг. Сознавая невозможность одинаково подробно проанализировать все три весьма значительные составляющие деятельности оренбургского атамана, я делаю акцент на первой из них как на наиболее значимой в условиях Гражданской войны, стараясь по возможности рассмотреть и остающиеся.

На мой взгляд, Дутов являлся одновременно как сильным региональным лидером, так и политическим деятелем общероссийского масштаба, который по справедливости должен занять свое место в ряду таких белых вождей, как А.И. Деникин, П.Н. Врангель, А.В. Колчак, Г.М. Семенов, Н.Н. Юденич. Вследствие своей ранней гибели Дутов не успел, в отличие от некоторых из упомянутых выше руководителей антибольшевистской борьбы, написать воспоминания, крайне мало воспоминаний сохранилось и о нем самом. Во многом именно по этим причинам оренбургский атаман до сих пор остается на втором или даже на третьем плане. С другой стороны, сама по себе биография Дутова достаточно специфична. В отличие, к примеру, от адмирала А.В. Колчака Дутов никак не проявил себя на научном поприще, не прославился, в отличие от многих других видных деятелей Белого движения, в годы Первой мировой войны (правда, Дутов тогда был лишь штаб-офицером). Дутова невозможно охарактеризовать однозначно с положительной или отрицательной стороны, его фигура крайне противоречива и многогранна. Как человек он, видимо, может быть назван посредственностью. В то же время те процессы, в которые он оказался вовлечен самим ходом событий 1917–1921 гг., имели определяющее значение для истории нашей страны и поэтому не только важны и интересны для изучения, но и крайне неоднозначны. Значимость этих процессов придает больший вес и фигуре самого атамана.