Юрий Сааков - Любовь Орлова. 100 былей и небылиц Страница 5

– Ребенок-то жив?

…Интересно, что несколько лет спустя та же сцена стала предметом комического отыгрыша Г. Александрова. В поезде, увозящем киношников в эвакуацию в октябре 41-го, знаменитые режиссеры – С. Эйзенштейн, Г. Козинцев и др. – упражнялись от нечего делать в остроумии с помощью только что вышедшей книги своего коллеги Л. Кулешова «Основы кинорежиссуры». Каждый на свой лад подписывал помещенную в ней схему или иллюстрацию. Александров выбрал приведенную Кулешовым его собственную раскадровку пролога из «Цирка» и на кадрах бегущей за последним вагоном Марион Диксон написал: «Хорошо, что мы уехали не так…»

13

На том же «Цирке» было много забавного, даже загадочного. И об этом Л. Орлова рассказывала Г. Скороходову, даже заставляла его пораскинуть мозгами, как в любимой ею телевизионной игре «Что, где, когда?». До которой, правда (судя по тому, что в 2000-ом году детище В. Ворошилова отмечало свой 25-летний юбилей), актриса не дожила, но неважно – поверим Г. Скороходову.

«Увидеть Орлову и умереть!» так, на французский манер, можно, если бы это не звучало слишком мрачно, назвать снимок. Через день после посещения съемок «Цирка» на «Мосфильме» знаменитый писатель А. Барбюс умер у себя в номере «Националя»…

Орлова задала такую задачку. Есть ли разница в ее обличье, когда она поет и танцует на пушке и когда оказывается «на Луне».

Спрашиваемый долго ломал голову, но такой принципиальной разницы припомнить не смог. Как ни помогала ему актриса своими подсказками: «теплее», «еще теплее».

…Оказывается, сначала, когда трех «орловских рысаков», как шутливо прозвал их С. Эйзенштейн, – Александрова, Дунаевского и Лебедева-Кумача еще не осенили знаменитые «Диги-диги-ду», Орлова, прежде чем «вылететь» из нее, проделывала на пушке несколько скромных балетных батманов. Поэтому была в обычных, только в черных, в тон костюму, балетках. И в таких же оказалась потом на Луне, летая и распевая «Лунный вальс».

Но когда всех осенили «Диги-диги-ду» и полет из пушки решили переснять, балетные тапочки пришлось сменить на туфли на высоких каблуках: под виртуозный фортепьянный пассаж ее давнего друга Саши Цфасмана Орлова должна была отбить на пушке чечетку.

Так и оказалась Марион Диксон в туфлях на каблуках перед отлетом и… в балетных тапках на самой Луне. Будто, отдыхая там от земных забот (об этом она, кстати, и пела), сменила обувь на более легкую. Но об этой подмене не догадался не только игравший с Орловой в несуществующее еще «Что, где, когда?» Г. Скороходов. За все 65 лет существования фильма о ней не догадался ни один из его многомиллионных, если уже не миллиардных, зрителей…

14

И до того ли было зрителям «Цирка», чтобы замечать такие «мелочи», если свои отзывы о фильме они предпочитали писать исключительно в стихах:

И вот увидела! Явился!Простой, веселый, как страна.Средь грез волшебных очутился,а в них мелькала лишь она.

Теперь уж Мэри не желаетпокинуть вольную страну.С Мартыновым она летаети в облака, и на Луну.И звонко песню распевая,идет с Мартыновым она.И бодро в такт стране шагает,любви и счастия полна![1]

15

Писавшие, но так и не дописавшие, разругавшись с Александровым, сценарий «Цирка» И. Ильф и Е. Петров, пристали однажды к Л. Орловой с чисто мужским любопытством:

– Скажи все-таки, сколько тебе лет?

– Маленькая собачка до старости щенок! – ответила будущая Марион Диксон и показала язык авторам «Золотого теленка».

Так и не узнав, что героине их фильма уже 33 года, они, бросив Александрова с недоделанным, как он считал, сценарием, укатили в свою «Одноэтажную Америку».

…Вопрос о возрасте Л. Орловой мучил, конечно, не только авторов «Цирка». Вся страна ломала голову над этой непростой проблемой. Она тем более интриговала, что, как справедливо заметил Г. Скороходов, актриса с каждым новым фильмом даже молодела: в «Цирке» она моложе, чем в «Веселых ребятах», в «Волге-Волге» – моложе, чем в «Цирке», и т. д. Скороходов объясняет это одним: бесконечно молодящим актрису чувством влюбленности в своего «голубоглазого и золотоволосого бога», каким она назвала Александрова при встрече.

Правда, потом, после войны, процесс пошел с точностью до наоборот. И не потому, что угасла влюбленность актрисы в режиссера. Просто возраст, ближе к 50, брал свое, и теперь с каждым фильмом актриса выглядела старше. Это тем более интриговало. Хотя уже в 1949 году любой заинтересованный в этом вопросе мог заглянуть во второе (синее) издание Большой советской энциклопедии, где черным по белому была опубликована дата рождения «вечно молодой» актрисы: 11 февраля 1902 года.

Некоторые, наверное, так и сделали и успокоились. Или, наоборот, поразились, как в том же 49-ом году выглядела 47-летняя, выходит, Орлова во «Встрече на Эльбе». Но подавляющее большинство публики не блистало энциклопедическими знаниями, и для него возраст актрисы до самой ее кончины оставался тайной за семью печатями.

16

Между тем снятому с такими трудностями прологу «Цирка» зрители посвящали целые стихотворения:

– Держи ее, держи! – несетсяв прозрачном воздухе весны.А сердце Мэри птицей бьется,глаза безумием полны.К груди ребенка прижимая,несется вдоль по мостовой.И на ходу в экспресс влетая,кричит: «Спаси, меня, родной!Я Марион… Я Мэри… Маша.Могу из пушки я летать.Бежим от них…. Я буду ваша,Я буду с вами выступать!»А поезд, змейкой извиваясь,вперед по рельсам все скользит.К стране Советов приближаясь,В столицу Красную летит.

И хотя Мэри бежала не «по мостовой», а по шпалам (иначе бы не споткнулась и не грохнулась с «ребенком»), и никаких «спаси меня, родной!» (Это Кнейшиц-то!), а тем более «бежим от них…» и (сразу!) «я буду ваша!» она не кричала, – стихи свидетельствуют, что второй фильм Л. Орловой и Г. Александрова захватил публику с первых же кадров.

В пурпурно-золотом нарядеИ в блеске локонов волос,В чарующем лучистом взглядеСиянье солнца разлилось.

17

Трудно представить большую популярность, чем та, которую обрела Л. Орлова после «Цирка». М. Кушниров описывает два, даже три уникальных в этом смысле эпизода.

Первый случился в Ленинграде, где одновременно с концертами Орловой проходили гастроли прославленного тогда МХАТа. После одного из спектаклей трое его корифеев: И. Москвин, его жена А. Тарасова и брат М. Тарханов захватили с собой в машину Александрова, бывшего на спектакле, пока Орлова давала концерт.