Анатолий Терещенко - Военная контрразведка. Эпизоды борьбы Страница 5

В связи с полным доверием к Ушакову Особым отделом Балтфлота было принято решение послать на квартиру предателя опергруппу. В нее входили двое — Анатолий и оперуполномоченный Анкудинов.

Конечно, проблемы конспирации оперативников тревожили. Но в той обстановке они не имели права дать возможность безнаказанно действовать вражеской агентуре, да и сроки отправки поджимали.

И вот этот день «X» настал.

На звонок Анатолия дверь открыла женщина. Ею оказалась жена Епифанова. Он представился Борисом и передал привет от «Николая». Женщина встрепенулась. Было видно, что пароль она знает. Чтобы женщина не опомнилась, Анатолий стал забрасывать ее информацией о муже и о том окружении и обстановке, в которой «варится» ее благоверный.

Анкудинов тоже подключился к беседе. Он передал привет от мужа, деньги и вышитый платок, который находился в вещмешке. В свое время «капитан-лейтенант» похвастался Ушакову, что перед первым возвращением из Ленинграда жена подарила ему собственноручно вышитый платок на память и удачу.

На жену это подействовало — она поняла, что «люди пришли стой стороны», а потом прямо спросила:

— Откуда вы?

— Оттуда, — ответили гости, — где обитает ваш муж.

Это сразу разрядило обстановку.

В квартире находился еще один мужик — небритый, хмурый на вид, с колючим взглядом. Он оказался братом Епифанова по фамилии Вейт-Владимиров.

И тут наступил момент истины…

Оперативники ждали, сдадут ли их властям или нет. Не сдали, значит, поверили, что они для них свои. Угостили чаем и разрешили переночевать. Это свидетельствовало, что они заодно с «пришельцами» от немцев. Брат был чрезмерно болтлив и все рассказал о двухнедельной побывке своего родственника в феврале 1942 г., утверждавшего, что Ленинград скоро падет, и Германия одержит победу в этой войне. Жена не только поверила байкам мужа, но и согласилась с его братом помогать в сборе сведений, необходимых немцам.

Жена Епифанова служила секретарем-машинисткой в военном госпитале. Она выкрала на работе несколько чистых, с печатями, бланков удостоверений и передала мужу во время его побывки. Как у супруги бывшего флотского командира, у Епифановой сохранились широкие личные связи с военнослужащими. Через них методом выпытывания и через болтливых военнослужащих она узнавала многое из того, что интересовало гитлеровцев о Балтийском флоте, моральном состоянии в городе и работе промышленных предприятий.

Вейт-Владимиров тоже, по просьбе брата, включился в работу по сбору разведывательной информации для фашистов.

— Мы ему тогда передали много чего, — хвастался братец предателя. — Например, места швартовок подводных лодок, замаскированных под мелкие суда.

Перед оперативниками были люди, люто ненавидящие страну, в которой жили, и желающие ей поражения в войне.

Наутро оперативники распрощались с семьей Епифановых, сославшись «на дела важные, которые не терпят суеты». Однако они не раз еще наведывались в гости к предателям. Анатолий негодовал и готов был чуть ли не удавить Вейт-Владимирова. Но Анкудинов его постоянно сдерживал — нельзя было погубить начатую операцию.

На одной из встреч предатель передал Ушакову план-схему расположения кораблей в порту и на Неве.

— Это для прицельного бомбометания люфтваффе, — подобострастно глядя в лицо Ушакова, пояснил он.

— Спасибо, передам нашим друзьям, — ухмыльнулся Анатолий. — Я скоро ухожу, а вот мой товарищ остается. Дел невпроворот…

Было решено до поры до времени не трогать ни Епифанову, ни Вейт-Владимирова, чтобы ненароком не спугнуть немцев.

Арестуют их только в середине 1943 г. В ходе следствия выяснится, что они — дети крупного священнослужителя в дореволюционной России, лишенного после 1917 г. многих привилегий. Поэтому они люто ненавидели сталинскую власть и продались другой — гитлеровской власти. Суд воздал должное изменникам Родины с учетом военного положения.

Что касается операции — времени было в обрез. Нужно было разработать легенду, Анатолию же — ее усвоить. По ней, он должен был рассказать абверовцам, что во время перехода в Ленинград убит Балашевич, а при возвращении — Епифанов.

Проверить эту версию гитлеровцам практически было невозможно.

После тщательного изучения в Особом отделе карты Вейт-Владимирова, по согласованию с командованием Балтийского флота, приняли решение — передать ее без всяких изменений. Правда, морякам пришлось поработать: все корабли, указанные на карте, были сняты со стоянок и укрыты в других местах, перенесены были и склады. А там, где стояли корабли, на льду соорудили их макеты из старого железа и всякой рухляди…

Переход Ушакова к немцам являлся рискованным делом, поэтому подготовку его вели в строжайшей тайне.

И вот наступила пора прощания. Поздним вечером оперативники вывели его к нужному месту. Он шел тем же путем, каким пришел, и при расставании пообещал громить врага теперь тайным оружием.

Для лучшей убежденности в «потери» шефа при возвращении, моряки и чекисты разыграли шумный бой — фашисты должны были услышать треск автоматных и пулеметных очередей и взрывы гранат.

А через сутки фашистская авиация «прицельно» отбомбилась по прежним стоянкам советских кораблей.

Всю эту музыку слышал Анкудинов и про себя подумал: «Толя Ушаков, наверное, благополучно добрался до фашистов! Значит, они поверили нашей легенде!»

Контрразведчики радовались, что дезинформация сработала. Довольны были и моряки, вовремя убравшие корабли.

Анатолий быстро вошел в доверие к немцам. Он стал преподавателем школы абвера и успел переправить только две группы перевербованных им агентов, через которых передал важную информацию.

Но потом, как стало известно от пойманных шпионов, Анатолий не рассчитал силы и был недостаточно осторожен: при попытке войти в контакт с одним из курсантов шпионской школы, оказавшимся немецким провокатором, он был разоблачен и повешен там же, в поселке Сиверском.

К сожалению, мы — потомки людей, совершивших этот подвиг, — мало знаем подробностей о них, отдавших свои жизни ради грядущей победы над фашизмом, который сегодня поднимает голову на Западе и даже на некоторых постсоветских территориях.

Глава третья

Воспоминания гуру

Для нас, даже семидесятилетних, он, участник Великой Отечественной войны, — гуру. С первого и до последнего дня этой битвы — он на фронтах в качестве сотрудника сначала Особых отделов, а потом — легендарного Смерша.

Когда Леонид Георгиевич Иванов приходит в Совет ветеранов Департамента военной контрразведки, вокруг него всегда вьются любознательные офицеры — ветераны помоложе, не заставшие войну. Он, словно магнит, притягивает к себе своими честными рассказами о службе по линии Особых отделов — военной контрразведки.