Владимир Теляковский - Воспоминания Страница 5

   Словом, нет надобности доказывать, что Теляковский находился в стороне от подлинно революционных идейно-политических течений своей эпохи, и нет нужды изображать Теляковского более проницательным и беспристрастным, более зрелым мыслителем, более искушенным литератором, чем он сам себя представляет в своей книге.

   В тексте Теляковского сохранены многие капризы стиля. Для Теляковского характерны фразы с несколько сдвинутым порядком слов, например: "Императорские театры могли гордиться такого гастролера иметь в своих стенах". Подобные фразы оставлены нетронутыми, поскольку они, как раз благодаря своей "неправильности", и придают страницам книги. живость неприглаженного разговора. И даже такие неловкие обороты речи" как "гамма их диапазона" или "в пятнадцатых числах февраля", оставлены в неприкосновенности не из-за особого какого-нибудь пиэтета к авторскому стилю, а потому, что в таких неровностях речи и оговорках тоже по-своему проявляется духовный облик автора, особенность его литературной манеры,

   Остается сказать несколько слов о том, как сложилась жизнь автора этой книги после падения самодержавия.

   1 марта 1917 года Теляковский был арестован у себя на квартире эмиссарами Временного правительства и доставлен в Таврический дворец. "Театральному владычеству В. А. Теляковского -- директора казенных театров -- положен конец...-- извещал 7 марта "Петроградский листок".-- На автомобиле под конвоем Теляковский был препровожден в Государственную думу. В итоге ареста получилось раскрепощение артистов и служащих..."

   Гражданский пафос "Петербургского Листка" оказался чрезмерным, потому что Теляковского очень скоро освободили и вернули на старое место дли передачи дел. Оперный певец Мариинского театра В. Ф. Безпалов, назначенный Временным правительством па пост коменданта петроградских государственных (б. императорских) театров, рассказывал в своей книжке; "Театры в дни революции 1917", что возвратиться к руководству театрами "Теляковский нехотя согласился, поставив условием, что он останется не свыше месяца". Но только 6 мая 1917 года был подписан указ Временного правительства об его отставке.

   Теляковский напоследок зашел к актерам попрощаться, и, по словам того же Безпалова, "это скромное, незаметное прощание очень хорошо подходило к В. А. Теляковскому и очень типично для него... Теляковский ушел из Мариинского театра под общий гул сожалений и добрых пожеланий".

   Случайно встретивший его С. А. Тюфяев, бывший чиновник императорских театров, пригласил Теляковского на должность инспектора банка... при б. Николаевской железной дороге. Режиссер Н. В. Петров в своей книге "50 и 500" упоминает о том, как он в 1918 году встретился с Теляковским, "после революции работавшим кассиром на одном из ленинградских вокзалов". Теляковский ничуть не утратил предприимчивости. Его незаурядные организаторские способности проявились и тут. Работая в железнодорожном банке, он одновременно устроил при б. Николаевском вокзале мастерскую, наладил снабжение и производство, стал процветать в качестве заведующего мастерской.

   В это-то время он и начал писать свои мемуары, щедро черпая факты из дневника. Петроградская газета "Жизнь искусства" сообщала 30 ноября 1918 года: "Бывший директор государственных театров В. А. Теляковский, как говорят, занят составлением своих мемуаров".

   Персональная пенсия, назначенная Наркомпросом, позволила Теляковскому бросить службу на железной дороге и целиком отдаться литературной и общественной деятельности.

   А до того как предоставить пенсию, Теляковского пригласили на административную работу в петроградские академические театры. 18 февраля 1923 года в театральной хронике "Петроградской правды" появилась заметка "Назначение Теляковского". Там говорилось; "Бывший директор императорских театров назначается эаведующим организационно-хозяйственной частью актеатров".

   Подумав, Теляковский отклонил лестное предложение. Отказался он и от сходного приглашения Севзапкино. Он торопился закончить свою книгу.

   В том же 1923 году петроградский еженедельник "Театр" начал печатать его первые мемуарные очерки. В марте 1924 года вышла его книга "Воспоминания 1898--1917".

   Теляковский писал о прошлом, но живо интересовался настоящим, проблемами обновленного революцией искусства. "Он радовался всякому стыку с жизнью, ездил смотреть клубные инсценировки и работы самодеятельного театра",-- писал после его смерти Е. М. Кузнецов и вспоминал одну из недавних встреч с ним, когда Теляковский "с таким увлечением заговорил о Натане Альтмане, с такой фантастической щедростью проектировал будущее балета, что становилось завидно, глядя на такую свежесть ума и такую пылкость темперамента".

   Владимир Аркадьевич Теляковский умер 28 октября 1924 года в Ленинграде, на шестьдесят пятом году жизни.

Д. 3олотницкий

ВОСПОМИНАНИЯ 1898-1917

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

   Театру две с половиной тысячи лет.

   За этот срок он успел доказать, как крепко он спаян с жизнью. Сцена и кулисы, зрительный зал и улица, артисты и публика -- связаны так тесно, что нельзя говорить об одних, обходя другие молчанием.

   В сознании этой связи я писал свои воспоминания: я не мог ограничиться повествованием об одном только театре. Я рассказываю о театре в жизни и о жизни в театре -- в этом задача моего труда.

   В этом, может быть, и его оправдание. Я говорю об оправдании, ибо своей книгой я хотел бы пробудить не одно только археологическое любопытство к отжившему: я хотел бы привлечь к ней внимание и тех, кто смотрит вперед.

   У театра -- такова его сущность -- должен быть общий язык с современностью. Революция сместила театральную жизнь со старой оси. Новая ось, новый язык еще не найдены.

   Искусство не знает разрушения -- оно допускает только замену. И старое в искусстве, ожидая преемника, продолжает жить. С этим считается и власть: она поощряет театральные искания и в то же время поддерживает старый театр.

   Создатель нового театра, творя суд над старым, будет тем сознательнее в своих решениях, чем ближе всмотрится в историю зарождения и развития доживших до него театральных явлений. В этом отношении театральная хроника последнего дореволюционного двадцатилетия особенно поучительна. Только путем знакомства с ней можно установить, с чем бороться и как бороться. Только так можно отделить разумное, истинное и живое от наносного, ложного и мертвого.

   Громадная пропасть отделяет общенародный театр наших дней от его прародителя--придворного театра XVIII столетия. Но нельзя забывать, что через край этой пропасти мы переступили совсем недавно и что до самой революции наши государственные театры не переставали именоваться "императорскими". Это наименование не было ни случайно, ни ошибочно. До последних дней существования царской власти крупнейшие столичные театры продолжали входить в состав частей придворного хозяйства и испытывали на себе все те неотвратимые пестрые влияния, которые обусловлены непосредственной близостью к императорскому двору.