Светлана Бестужева - Петр Первый Страница 5

В слободе же к Петру пришла первая любовь: ею стала дочь местного трактирщика Анна Монс, которая надолго пленила сердце «русского великана». Причем не умом, не выдающейся красотой, а просто непохожестью на русских боярышень. Софья могла торжествовать: теперь Петра привязывали к Кукую очень прочные узы.

Зато всполошилась не на шутку царица Наталья Кирилловна: сыну семнадцатый год, а он как был мальчишкой, так и остался, да еще пристрастился к выпивке, «табачному зелью» и непотребным девкам. Женить, непременно женить! Мнения Петра никто вообще не спрашивал, а тот в ответ на сообщение матери о скорой женитьбе только бросил на бегу:

– Ах, да некогда же мне, маменька, право! Жените, коли хотите…

Первый брак

И вот тут-то Наталья Кирилловна и оплошала, хотя была когда-то умной женщиной. Более неподходящей супруги своему Петруше она просто не могла найти. Но она так отчаянно искала «большую родню», чтобы та заслонила ее от козней Софьи, так мечтала о будущих внуках, что все остальное не имело для нее никакого значения.

27 января 1689 г. состоялось бракосочетание «младшего» царя. Его нареченная Евдокия Лопухина была воспитана по старинным обычаям и просто не могла понять своего молодого мужа. Князь Б. И. Куракин, женатый на ее сестре Ксении, в своей «Гистории о Петре I и ближних к нему людях» оставил такое описание первой жены Петра: «И была принцесса лицом изрядная, токмо ума посреднего и нравом не сходная к своему супругу, отчего все счастие свое потеряла и весь род свой сгубила… Правда, сначала любовь между ими, царем Петром и супругою его, была изрядная, но продолжалася разве токмо год. Но потом пресеклась; к тому же царица Наталья Кирилловна невестку свою возненавидела и желала больше видеть с мужем ее в несогласии, нежели в любви. И так дошло до конца такого, что от сего супружества последовали в государстве Российском великие дела, которы были уже явны на весь свет…»

Что касается рода Лопухиных вообще, то князь Куракин дал своим родственникам совершенно убийственную характеристику: «…люди злые, скупые ябедники, умов самых низких и не знающие нимало в обхождении дворовом… И того к часу все их возненавидели и стали рассуждать, что ежели придут в милость, то всех погубят и государством завладеют. И, коротко сказать, от всех были возненавидимы и все им зла искали или опасность от них имели».

Получается, «слабоумный» Иван отнесся к женитьбе со всей серьезностью и соблюдением обычаев и жену выбирал сам, а Петр отмахнулся от маменьки, как от докучливой мухи, не придав грядущим переменам в жизни никакого значения. Хотя знал: тогда женились раз и навсегда.

В общем, Наталья Кирилловна ошиблась и с невесткой, и с родней. Не ошиблась только в плодовитости молодой царицы: в течение первых четырех лет после свадьбы Евдокия родила троих сыновей – Алексея, Александра и Павла. Два младших царевича, впрочем, скончались вскоре после рождения, остался один Алексей. Так что разговаривать с Евдокией Петру, возможно, было не о чем, но в остальном супружество было почти нормальным.

И тут опомнилась Софья: Петрушка женился, супруга его почти тут же забеременела, значит, все мечты о длительном правлении ее самой при потомстве брата Ивана рушатся. Супруга Ивана все никак не могла понести. А «потешных» уже было два полка: к Преображенскому прибавился Семеновский, Прешбург же совершенно походил на настоящую крепость. Для командования полками и изучения военной науки нужны были люди знающие и опытные. Но среди русских придворных таких не было, и Петр привлекал к себе все больше иностранцев.

Яуза и Просяной пруд оказались тесными для ботика, поэтому Петр решил отправиться в Переславль-Залесский, к Плещееву озеру, где собирался заложить первую верфь для строительства судов. Да разве маменька так далеко отпустит? Петр схитрил, как мальчишка: отпросился на богомолье в Троице-Сергиев монастырь и уже оттуда тишком добрался до предмета своей мечты. Увиденное настолько его потрясло, что он, вернувшись, все уши прожужжал маменьке о красотах озера и о своих планах кораблестроения.

Наталья Кирилловна сдалась: разрешила любимому дитятке получить новую игрушку. Для этого были выписаны из Голландии и отправлены в Переславль корабельные мастера. А позже, когда уже совсем потеплело, туда, опять же с согласия матери, вновь отправился Петр. Сохранилось его письмо того времени к матушке:

«Вселюбезнейшей и паче живота телесного дражайшей моей матушке, государыне царице и великой кн. Нат. Кирилловне, сынишка твой, в работе пребывающий, Петрушка, благословения прошу, а о твоем здравии слышать желаю. А у нас молитвами твоими здорово все. А озеро все вскрылось сего 20-го числа, и суды все, кроме большого корабля, в обделке, только за канатами станет, и о том милости прошу, чтоб те канаты по семисот сажен из Пушкарского приказу, не мешкав, присланы были; а за ними дело станет, и житье наше продолжится. По сем паки благословения прошу».

Царевич Алексей родился через год с небольшим после свадьбы, в феврале 1690 г. Евдокия воспряла духом: теперь-то ее лапушка почаще будет дома с семьей бывать, с сыночком богоданным. Тем паче что она опять была в тягости. Наталья Кирилловна рассуждала примерно так же… Но тяга к флотским забавам оказалась сильнее.

На май Петра удалось залучить обратно в Москву, но в июне он уже снова был на озере. То же самое повторилось и в последующие два года: зимой Петр муштровал свои далеко уже не «потешные» полки и развлекался в Немецкой слободе, а ранней весной мчался на Плещеево озеро.

Туда-то и прискакал в 1692 г. его дядюшка Лев Кириллович со страшным известием об очередном заговоре Софьи и ее приближенных против Натальи Кирилловны и Петра и о возможном начале нового стрелецкого бунта. Князь Василий Голицын и Федор Шакловитый подстрекали царевну-правительницу «волчицу и волчонка смертью извести».

Борьба за трон

В России же, пока Петр запускал кораблики, играл в живых солдатиков и бражничал в Немецкой слободе, все громче раздавались голоса, что пора бы власть передать законному царю, что царские скипетр и держава – не для бабьих рук ноша. Любопытно, что имелся в виду «старший царь», Иван, но историки впоследствии эту «неточность» устранили.

Иван Софье не мешал, разве что огорчил рождением дочери, а не сына, ну, так не последний же ребенок, поди. А вот Петра нужно было убрать с дороги раз и навсегда, упредив удар. Как и в первый раз, Софья сделала ставку на стрельцов. Теперь во главе их стоял ее верный слуга Федор Шакловитый. Из покоев Софьи в стрелецкие полки поползли слухи, будто Нарышкины опять обижают Милославских: обещают-де не только «извести» царя Ивана, но называют великую государыню царевну «девкою», не ставят ее ни во что.