Элизабет Хереш - Александра Страница 5

Занятия принцесс должны происходить только в присутствии мисс Джексон или мадам Граней. Во всех сомнительных случаях мисс Джексон и мадам Граней обязаны обращаться непосредственно к великому герцогу. При возникновении проблем у нянь, они должны ставить в известность фрейлейн Граней, которая, со своей стороны, может докладывать об их затруднениях и пожеланиях великому герцогу.

Мисс Джексон необходимо дать ясно понять, что она не должна допускать вмешательства со стороны каких-либо близких родственников и спрашивать их мнения — за исключением двух бабушек: принцессы Елизаветы (Карл) Гессенской [7] и меня самой.

V. R. I[8]»

Кроме религии, Аликc и ее сестры получали английское воспитание; даже немецкий язык имел второстепенное значение, так как общались и переписывались на английском. Впрочем, это меньше касалось Эрнста Людвига, который в качестве наследного принца и будущего правителя был теснее связан с традициями и языком Гессена. Когда летом дети гостили у бабушки в Англии, королева с материнской заботой старалась внести свой вклад в воспитание Эрнста Людвига. По его словам, можно составить себе представление, как королеве Виктории удалось завоевать не только уважение, но и привязанность своих внуков (прежде всего Аликc, как обнаружилось):

«Она постоянно следила за тем, чтобы я достаточно двигался, ибо, как она говаривала, спокойная жизнь, по ее мнению, для мальчика совершенно не подходяща (…).

Невероятно, как она обо всем успевала позаботиться. Мальчиком, я обкусывал ногти. Тогда она пообещала наградить меня медалью, если я оставлю эту привычку…[9]»

«Пиши мне так часто и откровенно, как Тебе угодно, и обо всем», — напоминает королева старшей сестре Аликc, Виктории, призывая ее всегда следовать указаниям мисс Джексон и Вильгельмины фон Граней.

Аликc с самого начала завоевывает расположение королевы. «Алики — прелестнейшее дитя, которое я когда-либо видела», — высказывалась бабушка о шестилетней девочке в одном письме. И уже через несколько лет начинает строить планы на принцессу.

Со своей стороны, внучка показывает себя послушным ребенком. В ней уже в раннем детстве просыпается чувство долга. Если не закончены уроки, она отказывает себе даже в вожделенных прогулках с отцом. И уже в первых письмах к бабушке в Англию пишет гигантскими буквами: «Я постараюсь быть хорошей»[10], после чего подробно описывает свой дневной распорядок. И год спустя Аликc благодарит ее «очень сердечно за прекрасные часы. Я всегда буду хорошей девочкой…[11]»

Впрочем, и другие внуки и внучки стараются в регулярной переписке с королевой обращаться к ней вежливо (и почтительно), — даже став уже взрослыми. Так примерно в это время, в 1881 г., двадцатидвухлетний принц Вильгельм Прусский пишет из Вены письмо, в котором сообщает о свадьбе австрийского кронпринца Рудольфа с принцессой Стефанией:

«Нас [12] настолько тепло встретили в Вене, что мы были совершенно ошеломлены. Все были к нам настолько любезны, и через два дня мы уже чувствовали себя как дома, словно мы давно знакомы со всеми пятьюдесятью эрцгерцогами и принцессами. Стефания выглядела очень хорошо и прелестно, но у жениха вид был совершенно несобранный и скорее отсутствующий, во всяком случае, более рассеянный, чем подобало бы…[13]»

Спустя восемь лет этого же кронпринца — единственного сына австрийского императора Франца Иосифа — найдут мертвым вместе с юной подружкой Мэри Ветсера [14] в охотничьем замке Майерлинг.

Вильгельм тоже не прочь польстить могущественной бабушке:

«Мы оба совершенно единодушны в нашей любви и восхищении Англией и вообще всем английским; особенно очаровали нас прекрасное богослужение и англиканская церковь…»[15]

Однако восторги вскоре стихают — как только принц становится кайзером Вильгельмом II. С религией Вильгельм попал в самое яблочко: английская королева придает большое значение церковной традиции, к протестантству с уважением относились и ее дочь Алиса и великий герцог Людвиг IV, передав это чувство своим детям. Среди пяти сестер к религиозному миру более других тяготеют Элла и Аликc.

Виктория, Элла, Ирина: судьбы сестер

«Общим для Эллы и Аликc была созерцательность, — вспоминает Эрнст Людвиг о своих сестрах, — и поэтому им более других сестер был доступен русский мир…»

«В целом над нами главенствовала моя старшая сестра Виктория, — пишет далее сын и наследник гессенского великого герцога. — Будучи наиболее рассудительной, она, как самая старшая среди нас, была и сильнейшей физически, так что мы подчинялись ей и в этом. Имея очень благородные черты лица, она и внешне больше всех нас напоминала свою мать. После чая она читала нам истории и благодаря этим ранним упражнениям приобрела навык удивительно хорошо читать вслух. Особенно зачаровывали нас юмористические истории в ее исполнении. Девушкой она считала недостойным показывать добросердечность и поэтому часто оставалась непонятой, на что легко реагировала резкостью, так как сметливость помогала ей давать хлесткие ответы…»

Об Элле, которая была на восемь лет старше Аликc, Эрнст Людвиг сообщает: «Именно Элла была среди сестер мне ближе других; мы почти всегда понимали друг друга, ибо она относилась ко мне так, как ни одна из других сестер. Это была одна из красивейших женщин, так как ее фигура была совершенна во всем. У нее был теплый голос; питала особое пристрастие к живописи и рисунку. Еще ей доставляло большое удовольствие красиво одеваться, но не из тщеславия, а из радости творить прекрасное. Обладая большим чувством юмора, она могла с увлекательным комизмом рассказывать о происшедшем с ней».

Следующая за Викторией и Эллой по возрасту — Ирина. О ней Эрнст Людвиг говорит так:

«От отца сестра Ирина, в частности, унаследовала абсолютную сердечную доброту, от бабушки — стеснительность. Еще ребенком стремясь улаживать споры между сестрами, она постоянно беспокоилась о том, чтобы мы поступали правильно и ничего не забывали. Будучи сангвиничкой, она часто не знала меры, так что мы называли ее «Aunt Fuss»[16]. Она отменно ездила верхом и, подобно мне, пристрастилась к танцам. Часто мы, напевая мелодию, танцевали в паре в пустом зале…»