Михаил Бобров - Записки военного альпиниста. От ленинградских шпилей до вершин Кавказа 1941–1945 Страница 5

Как известно, враг никогда не ступал на улицы нашего города, но следы войны остаются надолго. Многие ленинградцы помнят дни, когда перестал сверкать могучий шлем Исаакиевского собора, померкли шпили Адмиралтейства, Инженерного замка, погасло сияние шпилей Петропавловского и Никольского соборов, Крестовоздвиженской и других церквей. Это была война.

ИЗ ДНЕВНИКА: 7 сентября 1941 года

«Вот и замкнулось кольцо блокады вокруг города. У Финского залива немцы в Стрельне, у Ладожского озера в Шлиссельбурге. 2 сентября Исполком Ленсовета снизил нормы снабжения продовольствием. Рабочие получают 600 граммов хлеба в день, служащие – 400 граммов, иждивенцы – 300 граммов.

Сегодня, в понедельник вечером, после массированной бомбежки загорелись деревянные Бадаевские продовольственные склады.

Что теперь нас ждет?

Полыхает огнем и моя родная Петроградская сторона, где я родился и вырос, здесь мой дом. Горят в саду Госнардома «американские горы», самый любимый аттракцион ленинградцев. Сухие деревянные конструкции вспыхнули от зажигательных бомб в секунду. Пламя гигантского костра освещало весь город, отражаясь в Неве, полыхало на шпилях, куполах, в окнах зданий. В эту бомбежку на Петроградской стороне появились первые разрушенные дома. В зоологическом саду погибла всеми любимая слониха Бетси…»

ИЗ ДНЕВНИКА: 14 сентября 1941 года

«Фашисты методично бомбят и обстреливают город из тяжелых орудий. Это изуверская тактика террора. Немцы бьют по школам, госпиталям, трамвайным остановкам, проходным фабрик и заводов, по любым скоплениям людей и военным объектам.

Я еще нахожусь в госпитале. Возвращаясь из тыла противника, при переходе линии фронта я был контужен. Дело идет на поправку. Плохо слышу, и побаливает голова, но хожу уже без палочки, головокружения прекратились, чувствую себя уверенно.

В госпитале меня навестил Алоиз Земба, мой друг-альпинист. Он в финскую войну был тяжело ранен, сражаясь в составе лыжного батальона. С ним вместе до войны мы ходили в одной альпинистской связке в горах. От службы в армии он после ранения освобожден подчистую.

Алоиз сообщил, что ищут альпинистов для маскировочных работ, и пригласил участвовать в этом интересном деле».

25 июля 1941 года была создана специальная служба технической маскировки города, штабом которой стало Архитектурно-планировочное управление Исполкома Ленгорсовета под руководством главного архитектора города Н.В. Баранова. По решению штаба маскировочными сетками был укрыт Смольный, в котором, кроме руководящих партийных органов, располагался Военный совет фронта – сердце и мозг обороны города. Осенью это была сетка с нашитыми на нее искусственными желтыми листьями. Зимой она менялась на белую – под цвет снега. Благодаря камуфляжу Смольный сливался с окружающим его парком, был совершенно неразличим с воздуха. Камуфляж применялся и в других местах города.

Под маскировочные сети были спрятаны военные корабли, стоявшие на Неве, батареи зенитных орудий и некоторые трамвайные пути. Огромные футляры из мешков с песком укрыли многие памятники: Медный всадник,

В.И. Ленину у Финляндского вокзала, С.М. Кирову у здания Кировского райсовета и др. Сняли с постаментов скульптуры коней с Аничкова моста и памятник Петру I у Инженерного замка… Неукрытыми оставались только монументы великим русским полководцам: Суворову, Кутузову и Барклаю-де-Толли, которые вдохновляли на подвиг защитников города-воина.

Немцы продолжали ежедневно систематически прицельно обстреливать город. Люди прятались в укрытиях. Входы в учреждения и магазины обкладывали мешками с песком. Чтобы сократить число человеческих потерь, меняли начало рабочих смен, переносили трамвайные остановки, переводили госпитали и школы в другие помещения. На стенах домов появились надписи: «При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Было очень много жертв. Конечно, вражеская разведка сообщала о перемещении наших объектов. Но как немецкие артиллеристы могли так прицельно бить по новым целям?

Наши разведчики проникли на вражеские артиллерийские позиции в район железнодорожной станции Дудергоф (ныне ст. Можайское), на Воронью и Кирхгофскую горы и на Гостилицкие высоты за Петергофом и, захватив двух «языков», доставили их в город. У немецких артиллеристов в планшетах нашли круглые пеналы, в которых лежали свернутые в рулоны фотографии панорамы города, сделанные мощными фотообъективами. Упомянутые высоты, откуда били немцы, находились на юге и юго-западе. Слева на фотографии были видны высокие портальные краны в морском порту. Красные стрелки указывали, сколько километров до кранов, а синие – сколько метров до объектов (Балтийского завода, Адмиралтейской верфи или стоящих у заводских стен кораблей). Видим купол Исаакиевского собора, и вновь красная стрелка, указывающая километраж, и синие – метраж до различных объектов. И так до всех бликующих доминант: Адмиралтейства, Петропавловки, Инженерного замка, вплоть до Александро-Невской лавры, с указанием количества километров и метража. Особенно четко были отмечены все бликующие доминанты: шпили, купола, кресты, луковки, маковки. Это были своего рода артиллерийские привязки, ориентиры, благодаря которым фашисты вели точный прицельный огонь по объектам. Весь город на фотографии был разбит на квадраты, а все подлежащие обстрелу объекты – помечены номерами: Эрмитаж – № 9, Дворец пионеров – № 192, и так все театры, музеи, школы, заводы, госпитали. Эту фотографию я видел несколько раз и хорошо ее помню. С Вороньей горы и сейчас невооруженным глазом хорошо просматриваются яркие, ослепительно блестящие на солнце золотые шпили и купола.

Стало ясно, что все бликующие точки города необходимо спрятать от врага, замаскировать. Но как это сделать? Здесь наличие резких примет города, упомянутых Н.В. Гоголем, приобретает обратное, негативное значение.

Командование Ленинградского фронта и Исполком Ленгорсовета поручили разрешить эту сложную задачу Управлению культуры. Начальник управления Б.И. Загурский собрал экстренное совещание в Государственной инспекции охраны памятников, которая помещалась тогда на Фонтанке, в здании Большого драматического театра.

Долго советовались, спорили. Нужно было срочно решить, чем замаскировать доминанты города и как это осуществить в кратчайшие сроки. Предложения были различные, доходящие до абсурда. Один из крупных «специалистов» предложил разобрать все золотые купола и шпили. Против этой идеи буквально восстали и разнесли ее в пух и прах главный архитектор города Н.В. Баранов и начальник Государственной инспекции охраны памятников Н.Н. Белехов. Другое предложение заинтересовало: построить леса и с их помощью закрыть бликующие вершины города. Но где взять столько материалов, когда все шло на строительство оборонительных сооружений? Любая зажигательная бомба, попавшая на леса, сожжет их.