Иосиф Линдер - Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб Страница 5

Траурные венки, словно почетный караул, выстроились около похоронного автобуса. Курсанты медленно пронесли гроб мимо застывшей шеренги людей. Дверца автобуса закрылась, и через минуту траурная процессия двинулась в сторону кладбища. Ехали колонной, медленно, словно нехотя, стараясь оттянуть момент окончательного прощания, давая возможность еще раз мысленно вернуться к своим воспоминаниям…

Вечно суетящаяся и равнодушная Барселона прощалась со мной неласково. Стояла все та же изнуряющая жара. Полуденная сиеста смела большинство живых существ с улиц, чтобы впустить их обратно только к заходу солнца, когда морской бриз зальет это пекло прохладным воздухом. Лишь после этого люди смогут облегченно вздохнуть, город наполнится шумом голосов, оживут бесчисленные уличные кафе и в тенистых аллеях появятся наслаждающиеся вечерней прохладой прохожие.

Тяжелые стальные ворота захлопнулись за моей спиной, и я остался один на один с обжигающим августовским солнцем. Мне надо было пережить весь этот день под палящими лучами солнца, слоняясь по городу и таская за собой прилипчивых сопровождающих, которые никак не хотели отставать. Наконец я взял такси и поехал в аэропорт, зарегистрировал билет на последний рейс и, чтобы не таскать багаж, оставил его на стойке регистрации для отправки, а затем вернулся в город, чтобы пробыть там до вечера.

Небольшой самолет авиакомпании «Иберия» круто взмыл в небо, и только пассажиры успели справиться с предложенным им не слишком изысканным питанием, как машина стала снижаться, маневрируя в своих воздушных коридорах.

Рейс был последним, терминал почти пустым. К тому же суббота сказывалась на сотрудниках аэропорта. Все, кто мог, уже отправились на выходные отдыхать, а тем, кто дорабатывал смену, совсем не хотелось работать. Они словно отбывали ненавистную повинность, отмахиваясь от пассажиров, как от назойливых, надоевших мух.

Я сразу увидел знакомую фигуру: слегка сутулящийся человек с вкрадчивыми манерами и мягкой поступью неторопливо направлялся в мою сторону. Кейс был у меня в руках, а вот чемодана на багажной вертушке мы так и не дождались. Полицейский и таможенник с явным неудовольствием оформили бланк о пропаже багажа и были рады нашему уходу, обнадежив на прощание знаменитой испанской фразой:

– Маньяна, маньяна [1].

Машина, не торопясь, выехала на шоссе и спокойно покатила в сторону города. Небольшой четырехзвездочный отель «Айтана» встретил меня кондиционированным воздухом уютного маленького номера и хорошим ужином. Мы распрощались с Юрием Константиновичем в надежде, что багаж за ближайшие несколько дней или, по крайней мере, до моего отлета домой все-таки найдется. Воскресное безделье в Мадриде усугублялось тем, что все магазины были закрыты. Оставался только единственный работающий в городе супермаркет «Томбо» с веселым слоненком на шаре. Ничего не оставалось, как только отправиться в него и купить себе хотя бы пару свежих рубашек и белье.

Огромная порция холодного сорбе придала живости, а душ и свежее белье вернули радость жизни. После обеда в отеле меня уже ожидали двое полицейских с моим опломбированным чемоданом. У стойки бара я заметил знакомую сутуловатую фигуру: мой куратор, примостившись на высоком стуле, исподволь наблюдал за всем происходящим. Полицейские внесли чемодан в мой номер и в присутствии старшего менеджера отеля потребовали вскрыть чемодан и проверить целостность моих вещей. Все было на месте, только разложено чуть-чуть не так, как я это сделал, покидая Барселону. После подписания протокола об отсутствии претензий все удалились, а я спустился в бар и сел у стойки, опираясь на нее локтем.

– Отлет завтра утром, – сказал Юрий Константинович. – Билет уже у меня. Свои билеты не перерегистрируйте. Такси закажите, пожалуйста, сами. Встретимся в аэропорту.

Последние слова он произнес на ходу, покидая помещение.

– До завтра, – попрощался я и остался в баре.

Вечер пролетел незаметно, а утром я попал в лапы юркого таксиста, который с неимоверной прытью доставил меня к уже хорошо знакомому терминалу. Юрий Константинович уже был здесь. Мы долго гуляли по терминалу в ожидании посадки, говорили о всякой всячине, деликатно обходя главную тему, которая стала причиной нашего знакомства. Покидая терминал, я оглянулся. Двое испанцев с зоркими глазами оливкового цвета неотрывно следили за нами. Один из них незаметно помахал мне ладонью и, прежде чем ее опустить, вдруг сжал руку в кулак с понятым кверху большим пальцем. Легкая ухмылка не сходила с их губ под тонкими красивыми усами. Я постарался изобразить на лице подобие дружеской улыбки.

Мы вошли в трубу, соединяющую терминал с бортом самолета.

– Спасибо за подстраховку. Извините, что загрузил вас своими проблемами.

– Могло быть еще хуже?

Я молча кивнул головой. Он долго и пристально смотрел мне в глаза и, выдержав паузу, искренне и проникновенно произнес:

– Удачи вам. Вы еще молоды, и успех вы умеете завоевывать, а вот удача вам не помешает. С возрастом вы это будете чувствовать по-другому.

Юрий Константинович проводил меня до самолета и напоследок тепло пожал руку…

Машины остановились у белого куба траурного корпуса крематория. И снова венки выстроились вдоль дороги, по которой двигалась процессия. И снова торжественно молчали солдаты ритуальной команды, выстроившиеся в почетном карауле. И опять на уши давила гулкая кладбищенская тишина, которую трижды разорвали залпы прощального салюта. Гроб установили на специальном возвышении, дверцы крематория отворились, и гроб медленно двинулся в их сторону, уплывая в начинающуюся за ними бесконечность. Мы были знакомы более пятнадцати лет, и вот сейчас он покидал нас, чтобы никогда не вернуться. Покидал тихо, молча и навсегда.

Жизнь устроена так, как она устроена. Мы приходим в этот мир, чтобы когда-нибудь его покинуть. Это неизбежность, с которой каждому из нас предстоит жить. Человек покидал этот мир, чтобы оставить нас в нем, оставить каждого со своими мыслями, переживаниями, страстями и эмоциями. Его фамилия странным образом соответствовала тому процессу, при котором мне в очередной раз довелось присутствовать. Он покидал нас, оставляя нам своих дочерей и внуков, оставляя нам память о себе, пробудив в нас чувство благодарности за умение тайно и незаметно делать то большое добро, которое могут оценить далеко не все и далеко не всегда. Он покидал нас, предоставив нас самим себе. Вопрос в том, сможем ли мы стать достойны самих себя…

Люди создают и разрушают общество, в котором живут. Одни люди вершат судьбы других людей явно или тайно, больше, конечно, тайно – в этом и заключается сакраментальная сущность самой системы управления, ее невидимых рычагов и пружин, которые управляют сложными механизмами социума. Многое в ушедшем XX столетии будет еще очень долго будоражить умы людей, разделяя их на восхищенно-возвышенных приверженцев разных теорий и яростных их ниспровергателей. Так будет всегда! Единое мнение возможно только перед лицом всепоглощающей вселенской катастрофы, во всех же остальных случаях мир столь же многообразен, сколь многообразны мнения каждого отдельно взятого человека.