Светлана Кузнецова - Индия 1987. Путевые записки советской туристки. [с фотографиями] Страница 5

Урок рисования у пятиклашек.

Ах, какая прекрасная девочка (!), какой рисунок(!) — вот тебе значок от доброй тёти. Умудрилась влезть в класс на экзамен по рисованию — отступать было некуда. Я склонилась над листом девушки, у которой от напряжения и страха выступили капли пота. Польщённый преподаватель тут же вручил мне альбом лучших работ. Ну вот, вляпалась. Первой заходить в кабинеты уже не рисковала. Хотелось курить, но что-то подсказывало мне — нельзя. А тётки наши, сердобольные, как назло, застряли, одаривая детей конфетами, значками и ещё бог знает чем. Встреча близилась к концу, осталась официальная часть — выпить по бутылке "колы" и задать дома подготовленные вопросы ректору. Вопросы заданы, наконец, вода выпита и мы, смахивая слёзы, навернувшиеся на глаза от жалости к себе, и, конечно, от прощания с "новыми маленькими друзьями", спешим в автобус. Расселись по местам и тут же прилипли к окнам — автобус просто окружен сплошным кольцом детей! Окна открыты, и сцена прощения продолжается. У своего окна вижу чуть полноватого мальчика лет 13-14-ти с почему-то знакомым лицом, который, не останавливаясь, что-то быстро говорит мне. Понять ничего не могу, хотя в школе и учила английский. Не отвечать как-то неловко. Черт! Собираю все знания вместе и не без труда выдаю: "Бомбей — тумороу", в смысле завтра. Вроде понял.

Однако, к делу. 1200 рупий продолжают жечь грудь, чувствую, что больше не могу носить такую сумму — срочно в лавку.

"Шегун" — конкурент "Хусейна" и полная его противоположность. Высокий, стройный, безукоризненно одетый и суровый. Обработали меня чрезвычайно быстро,- пальто не видела, а себя в нём тем более, но на 750 рупий стало меньше. Наглец — приказчик молниеносным движением выхватил из моего нагрудного кармана ручку и, ослепительно улыбаясь, крикнул: "Презент, мадам". С чего я взяла, что должно быть наоборот? Задача № 1 выполнена. Я, скользкая от пота до противности, выскользнула из лавки. У Савиной остекленели глаза. Силы были на исходе, но я продолжала суетиться, скорее уже по инерции. Впереди предстояла задача №2. Соседняя лавчонка казалась совсем убогой.

— Мадам, куртка, надо?

— Да, для "мадам" нужна куртка. Большая. Мужская.

— Плиз.

Тут же я движением фокусника вытащила метр и приложилась к раскинутым рукавам. Подобострастно глядя мне в глаза, вытащили ещё одну, самую большую.

— 400 рупий.

Которых конечно, у меня не было, но часы, отличные советские механические часы, вроде бы должны были компенсировать недостачу. Но индусу было мало. Он норовил залезть тощей рукой в чернеющею бездну моей сумки, но, я была на чеку. Или-или. Савина тонко взвыла, отклеившись от стула:

— Пойдём отсюда!

Мне стало стыдно и я, плюнув, сделала шаг к выходу.

— Мадам, вернись! — заорал он голосом ужаленного скорпионом.

Часов хватило, и с двумя тюками, с сумкой через плечо и злой, неудовлетворённой и тоскующей Савиной мы двинулись на другую сторону — ей нужна была сумка. Такая мелочь, мы буквально спотыкались об них, но её что-то не устраивало.

Наконец, я встала:

— Сейчас или никогда!

— Эй, ты! — сказала она обратившись к "копчённому" хозяину груды сумок, — сколько это? Он залепетал так часто и много, что мы ничего сначала не поняли. С трудом выяснили — 100 рупий, Савина вопросительно взглянула на меня — "непревзойденного мастера" купли — продажи.

— Много, Тань, дай ему 50 и 5 кусков мыла.

— Мыла жалко.

— Сигарет.

— Тоже жалко.

— Таня, отдай, что просит.

— Нет.

— !!!

Индус на 50 чистых рупий не клюнул, а Савина, решив сэкономить на пяти кусках мыла, осталась ни с чем. Нужно ж чувствовать текущий момент!

День казался бесконечным, солнце жарило с такой силой, что трудно было говорить. Но народ, наш могучий, бесстрашный, стремился попасть еще и на Тибетский базар. Подчиняясь желанию большинства, мы двинулись к базару. Только два часа!

Главное — не потеряться, главное — не забыть место стоянки автобуса, главное — не продешевить, главное — не потерять Савину!

Я уже ничего не понимала, куда иду и зачем. Савина брела, как сомнамбула, но Нинка бежала, как будто только что приняла бодрящий душ, и кричала, оборачиваясь на нас:

— Ну, что же вы? Подохли, что ли?

Каждый раз Нинка торговалась ожесточённо. Она обижалась, смеялась, кокетничала, выражала восторг и равнодушие почти одновременно. И всё напрасно, видно, не судьба была ей прикупить к новому пальто новую сумочку.

Длинные ряды всевозможных лавок, рядов так много, что несложно заблудиться. Продают всё! Товаров столько, что невозможно сосредоточиться: платья, сумки, аппаратура, обувь и т.д., и т.д. Уже вечер, и все лавки подсвечены разноцветными фонариками, как гирляндами, все красиво, броско, по-южному. Одна лавочка врезалась в память, потому что в ней я выменяла на два куска мыла бронзового божка у равнодушной ко всему китаянки.

Вдруг оборачиваюсь, и не вижу Савину (черт бы её побрал!) , наверняка на что-то засмотрелась, и теперь в этой толпе как я её найду! Увидела нашу переводчицу и попросила ее поискать тоже.

Вконец обессиленные, держась друг за друга потными руками, мы дошли до автобуса. Он был окружён плотной толпой детей, калек и нищенок.

Вперед! Прорвались!!!

Только у автобуса увидела Савину, та сумела на базаре прицепиться к двум нашим теткам, и теперь стала что-то бормотать о старике с длинной бородой, который сбил её с толка — ага, старик Хоттабыч, я не стала отвечать.

Как же страшно жестоко было услышать, что едем не в так нужный нам отель "Канишка", а на показ йоги и на концерт.

Первый раз в жизни мы увидели концертный зал, который совершенно не подходил для этой цели, но, как нам объяснили, это далеко не самый плохой. Духота неимоверная. Вышел йог, голый по пояс, мужик на вид лет 30-и, а на самом деле — пятьдесят. Гнулся он здорово и, по началу мы пытались запоминать упражнения (так, на будущее), но здоровья не хватило..., притомились. И даже, когда он остановил сердце, а потом опять запустил, никто из нас сильно не удивился.

А когда начался концерт, песни и пляски, я стала дремать. Дёргалась во сне. Кое-что видела, кое-что нам объяснили, но впечатлений осталось мало — очень уж устали мы за этот безумный день.

Ужин прошёл молча, как во сне. Только успели помыться, как в номер ворвалась Нинка. У неё горе — забыла пояс у "Шегуна".

— Нин, это ерунда, тебе его принесут,- веско сказала я.

— Нужно только сказать переводчице.

Лучше бы я этого не говорила. Нинка сразу же потащила меня к ней. Я босая, мокрая и очень злая брела по длиннющему коридору гостиницы. Ее не было. Нинка совсем скисла. И тут, как в сказке, из-за угла появился наш новый знакомый — Леонид, чуть раньше представленный как работник МИД по туризму.