Михаил Сперанский - Партизанскими тропами Страница 5

- Значит, кончилось твое детство, - горько сказал Сычев. - Я тебе обещаю отомстить за твоего отца.

Но Федя ничего не хотел слушать, требовал свое.

- Товарищ командир, - вскричал он, - пусть они дадут и мне! Ну, не даете так, то поменяйте. - И он вынул из-за пазухи маленький вороненый пистолет, такие называют "дамскими". - Возьмите это, а мне винтовку, она дальше бьет.

- О, да ты, я вижу, не дремал. Где ж ты раздобыл эту штуку?

- За Березиной, там, где был большой бой, гитлеряку нашел в канаве. Сам убитый, а пистолет в руке держит, гад!

- Сколько тебе лет?

- Четырнадцать.

Пулеметная очередь, раздавшаяся на месте нашей недавней стычки с фашистами, оборвала наш разговор.

- Могут прочесать лес, - предположил рассудительный Евсеев. - Надо уходить, особенно вам, - кивнул он на деревенских.

- Нет, им теперь отрываться от нас опасно, - заметил Баранов, - мы одной ниточкой повязаны. Если немцы пустят собаку, она возьмет сперва наш след, а потом и тех, кому мы передали оружие.

Пришлось задуматься.

- Как же нам быть? - спросил Савчук. - Выходит, я тех собак сам приведу до своего дома.

- Всем уходить за Березину, чтобы оборвать след, - ответил Баранов.

- Да у нас тут есть небольшая речушка. По ней мы в свой лес можем уплыть, - сказал Савчук, видимо, боясь удаляться от дома. - Там и лодка у меня стоит. Может, и вы пойдете вместе с нами? Был бы командир, отряд организовали бы.

- Нет, мы пойдем на восток, за Березину. Надо подальше уйти, чтоб не навлечь на село новой беды, - сказал я, и мои товарищи согласились.

- Ну, то вы себе идите через тот соснячок прямо до берега Березины, указал путь Савчук. - А мы повернем направо, переберемся через Гнилую речку и вернемся в село с другой стороны.

Мы расставались как давние друзья, как родные. Что будет с этими людьми? Встретимся ли когда-нибудь?..

Мы не одиноки

Утром мы наткнулись в лесу на шалаш из еловых веток. Осторожно осмотревшись, подошли к нему и заглянули. Никого. Шалаш большой, пол устлан еловыми ветками. В углу на охапке сена - недоплетенная корзинка и заготовленные для нее прутья. Леонид показал кожуру от картошки:

- Свеженькая. Нисколько не присохла. Так что мы помешали человеку обедать.

- Предлагаю расположиться в этом уютном жилье, но выставить посты, сказал я.

- Правильно, командир, - поддержал меня Баранов. - Я дежурю первым. Хочется высмотреть хозяев шалаша.

За ночь хозяева не появились, и мы отправились в сторону деревни, надеясь кого-то увидеть на дороге и поговорить.

И тут нам повезло. Только вышли из леса, увидели, что люди копают картошку. Картофельное поле тянулось до самой деревни. Но, видимо, оно было разделено на делянки. Люди работали семьями на своих участках. Ближе всех к нам были трое - мужчина, женщина и девушка. К ним можно было подойти по кустарнику так, чтобы нас не увидели другие. Я пошел вдвоем с Иваном. В зарослях трех-четырехлетнего березнячка наткнулись на ямку, до половины заполненную картошкой. Значит, люди выкапывали и сразу ссыпали урожай в яму.

- У нас тоже так зимует картошка, - сказал Иван, чтобы обратить на себя внимание увлеченной работой семьи и не испугать внезапным появлением.

Нас заметили. Все трое разом подняли головы, посмотрели на нас. Ответив на наше приветствие, женщины продолжали работать, а мужчина направился к нам, пояснив своим:

- Покурю, поговорю с людьми.

Это был болезненно худой мужчина лет тридцати пяти. Из-под реденьких светло-русых бровей на нас смотрели умные, пытливые глаза. Подойдя к нам, он каждому пожал руку. Пальцы у него были жесткие от работы, черные, потрескавшиеся.

- Военные люди, а подходите так робко, осторожно, - заметил он, - у нас немцев нету. Чего им в такой глухомани делать? Скот почти весь забрали сразу. Да и хлебушко подмели. Вот теперь, если бульбы удастся сохранить хоть немножко, - он кивнул на яму, - то только и наше.

- А не рано ли копать картошку?

- Да, она еще растет. Но что же делать? - развел руками мужик. - Люди решили спрятать, пока и ее не увезли в Германию. А кому хочется кормить гитлеровцев?..

Он сел на кучу земли возле ямы и нам предложил сесть, чтобы не видели другие.

- Крисковец моя фамилия, Сергей Филиппович, - попросту назвался он, не понуждая нас к ответному знакомству. - Был я бригадиром в колхозе. Председателя сельсовета и нашего, колхозного, немцы расстреляли сразу же, как пришли. А может, и до нас доберутся. Вы по лесу, видимо, к фронту пробираетесь... - не спрашивая, а скорее просто рассуждая, говорил он. Далеко наши. Совсем далеко. Но, видать, остановились и даже дают фашистам жару. Об этом германское радио само проговаривается: то плетут, что в Москве, а потом вдруг о боях на Смоленщине, или под Харьковом, или еще где поближе. А люди ж недурные, понимают, что далеко от тех городов до Москвы.

Женщины позвали Сергея Филипповича отнести к яме мешок с картошкой. Тот извинился и ушел. А когда вернулся, сказал:

- Жонка хочет сходить домой за хлебом. Вы сможете обождать?

- Что ж делать, - виноватым голосом отвечал Иван, - мы были защитниками народа, а теперь вот стали его иждивенцами...

- Защитниками вы еще будете. На колени мы не станем. Вон в других местах, слышали, что творится? - И сам же ответил: - Партизаны, как в гражданскую, начали действовать. На железных дорогах крушения устраивают. Да и по шоссейкам не все машины доходят до фронта.

- Так оно было, и в войну с Наполеоном, - заметил я, стараясь пока не говорить ничего определенного.

- Вот-вот, это наша давняя тактика - партизанство, - обрадовался Крисковец. - Нам теперь надо дружно держаться, гражданским и военным, оказавшимся на оккупированной земле... Помогать надо друг другу. А идти, догонять фронт? Я и не знаю. Нужно ли это?

Чувствовалось, что он хотел сказать больше. Но пока что не решался: нас он еще не знал как следует...

- Бульбы вечером наберите, сколько вам надо. Ну а решитесь зимовать в нашем лесу, то мы вам и в другом поможем. Наша деревня называется Березово Болото, а дальше Великая Старина. Люди у нас добрые. Никто добровольно в полицию не пошел. И в старосты никто не соглашается. Мы уж сами уговариваем тут одного доброго человека, пока не навязали нам какого-нибудь шкурника...

С Крисковцом мы расстались, ободренные моральной поддержкой.

* * *

В шалаше мы только ночевали, а по утрам уходили в разведку по окрестности. Мы уже знали, где находится железная дорога, районный центр Кличев с полицией и прочими представителями оккупационной власти. Если возвращались рано, то отдыхали где-нибудь подальше от шалаша. Вот и сегодня, вернувшись из похода к шоссе, мы устроились на лесной поляне под одинокой березой и оживленно обсуждали данные разведки.