Анатолий Толмачев - Калинин Страница 5

— Свидимся еще…

И правда, спустя некоторое время зашел в цех, долго толковал о чем-то с друзьями, потом подошел к своему бывшему ученику:

— Ну, пойдешь ко мне в помощники, на Путиловский?

Так Михаил стал путиловцем. Произошло это в апреле 1896 года.

Это был действительно завод! Ни одно другое предприятие страны не имело такой армии рабочих — двенадцать тысяч! В России оживленно велось железнодорожное строительство. Царское правительство готовилось к войне с Японией, а без железной дороги на Дальний Восток об этом и думать было нечего. На Путиловском делали паровозы и вагоны, прокатывали рельсы, отливали пушки. По рельсам, изготовленным путиловцами, путиловские же поезда везли отлитые путиловцами пушки. Везли из центра России к берегам Тихого океана.

Делались на заводе и мирные станки, отливалась инструментальная сталь.

Работы хватало, рабочих тоже. Пользуясь этим, хозяин завода, председатель Международного банка Анцыфоров, сменивший умершего Николая Ивановича Путилова, и директор Данилевский прижимали рабочих как хотели.

В основном на заводе работали вручную — труд тяжелый, изнурительный. Рабочий день продолжался не менее двенадцати часов, а подчас достигал шестнадцати и даже восемнадцати часов. Но в общем-то заработать тут было можно, если, конечно, сил не щадить. Сил у Михаила было много. И под руководством того же Кулешова он вскоре овладел токарным делом, да так, что сам учитель диву давался. В пушечной мастерской немного было таких смышленых работников, как Калинин. Это быстро понял мастер цеха Гайдаш. Михаилу стали давать все более сложные задания, повысили и заработную плату.

Калинин приоделся. Купил хороший костюм, пальто, котелок. По воскресеньям ходил в крахмальной рубашке с «бабочкой». Про себя, смешливо щурясь, думал: «Вот бы сейчас в Троице в таком виде показаться!»

На жилье он устроился в деревне Волынкиной, близ завода. Тут почти все путиловские жили да еще текстильщики (в округе было немало текстильных фабрик).

Не успел Михаил пообвыкнуть на заводе, как стал свидетелем невиданных событий. Однажды ясным майским утром увидел, что широкая деревенская улица заполнена бурлящей толпой. Торопясь на работу, мельком услышал короткое, как выстрел, слово: «Стачка!»

Бастовали текстильщики. С утра до вечера на улице не затихал гул возбужденной толпы. Прислушиваясь, можно было уловить обрывки разговоров о каких-то тайных собраниях, о кружках и листовках. А через несколько дней Михаил обнаружил такую листовку и у себя в кармане. С волнением прочел первую строчку.

«Союз борьбы за освобождение рабочего класса».

Есть, оказывается, такой союз! Но где он, кто в него входит? Дух захватило от мысли, что где-то рядом есть настоящие — не книжные — революционеры.

В девяностых годах в Петербурге существовало несколько рабочих кружков, и многими из них руководили марксисты. Это были кристально чистые, беззаветно преданные народному делу люди. Но в то время они еще не всегда умели применять учение Маркса к конкретным жизненным явлениям, не всегда умели делать из него практические выводы. Группа таких марксистов — студентов Технологического института — объединялась в кружок. В него входили А.А. Ванеев, П.К. Запорожец, С.И. Радченко, Г.М. Кржижановский, Н.К. Крупская, В.В. Старков, ставшие впоследствии крупными профессиональными революционерами. В этот кружок вступил в 1893 году по приезде в Петербург и Владимир Ильич Ульянов — человек, поставивший целью своей жизни создать организацию революционеров, способную перевернуть Россию.

С его приходом в кружке многое переменилось.

«…Для нас началась новая жизнь», — вспоминал Г.М. Кржижановский.

Владимир Ульянов предложил членам группы от пропаганды в рабочих массах перейти к агитации и объединить все марксистские кружки Петербурга. Так оформилась нелегальная группа социал-демократов, известная в истории как «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Центральная группа «Союза» взяла на себя руководство рабочими кружками трех крупнейших районов Питера.

Возглавил «Союз» Владимир Ильич. Он же был и редактором всех изданий. «Мы единогласно, — писал М.А. Сильвин, — бесспорно и молчаливо признали его нашим лидером, нашей главой».

«Это была пора весны русского рабочего движения, — писала Н. К. Крупская, — когда для большинства «публики» не видно было еще, к чему она приведет.

Диктатура пролетариата, низвержение власти капитала — кто же думал об этом тогда?»

Однако незадолго до поступления Калинина на Путиловский царская охранка по доносу провокатора бросила в тюрьмы основной состав «Союза борьбы». Был арестован Владимир Ильич. За решетку попали почти все активные социал-демократы Путиловского завода: Борис Зиновьев, Николай Полетаев, братья Николай и Константин Ивановы.

В эту пору весны русского рабочего движения молодой Калинин всей душой потянулся к революционерам — борцам за правду. Он внимательно присматривался к товарищам по цеху, надеясь встретить среди них участников «Союза борьбы». Но после арестов социал-демократы стали весьма осторожны, и нащупать связи с ними было нелегко.

Привлек внимание Калинина его сосед по станку Николай Поршуков. Еще не старый, с преждевременно поседевшими волосами, Поршуков слыл в цехе политическим. Рассказывали, что лет десять назад это был энергичный, боевой парень, который знал все революционное подполье. Потом последовал арест, ссылка, тяжелые годы лишений, нужды, безработица. Михаил с сожалением смотрел на Поршукова: в сорок с небольшим лет он выглядел стариком.

Со временем познакомились. Поршуков оживлялся, вспоминая о боевых днях молодости, о пылких надеждах и мечтаниях. Но чем больше смотрел Михаил на того человека, тем крепче убеждался, что для него уже все в прошлом. Никого из революционеров Поршуков не знал и помочь Калинину не мог.

В 1897 году Михаил начал учиться во 2-м Нарвском вечернем техническом училище для взрослых рабочих. Там он встретил толковых молодых ребят, взгляды которых во многом сходились с его собственными. Особенно подружился с Антоном Митревичем. С ним подолгу бродил по пустынным петербургским окраинам, рассуждая о прочитанных книгах, о заводских делах, о политике.

Товарищи с уважением поглядывали на мужиковатой наружности парня. В сложных вопросах политики, литературы, религии он разбирался легко и свободно. Уважали Михаила и за то, что знаниями своими он не кичился, был прост и скромен и всегда готов помочь любому не только советом, но и делом, деньгами.

Среди своих знакомых Калинин видел многих, кому мог бы без оглядки довериться, но с чего начать, как повести дело, не знал. Посоветовался с Поршуковым. Тот сказал: