Софья Бенуа - Грета Гарбо. Исповедь падшего ангела Страница 5

Не только внешность шведки, но и манера игры Гарбо выгодно отличалась от других исполнительниц волнующим психологизмом и неподдельной искренностью.

Критик Артур Найт, рассуждая о притягательности Гарбо в любовных сценах, написал: «…Наступал тот непревзойденный момент, типичный для всех фильмов Гарбо, когда в ней что-то прорывалось, когда все доводы против любви, какие только могли прийти в голову сценаристам, отбрасывались в сторону, и, издав нечто среднее между рыданием и экстатическим возгласом, она бросалась в объятия возлюбленного. В такие моменты каждый мужчина в зрительном зале воображал, будто сжимает в объятиях эту прекраснейшую из женщин, и, неожиданно обезоруженный, открывал для себя такие глубины чувственности, какие потребуют целой жизни, чтобы утолить эту жажду любовных восторгов».

В 1930 году у фотографа Сесиля Битона (речь о нем еще пойдет позже) в Галереях Кулинга состоялась выставка, а вскоре он опубликовал свою «Книгу Красоты», над которой работал несколько лет, настигая красавиц чуть ли не по всему миру. И хотя ему так и не удалось обзавестись фотографией актрисы-затворницы Гарбо, он включил в книгу следующее описание: «Несколько лет назад, в кафетерии какой-нибудь голливудской киностудии, вам нередко могла попасться на глаза надутая, угрюмая блондинка, сидящая за столом в полном одиночестве. Она с трудом могла объясниться по-английски, почти все окружающие были ей ненавистны, вид у нее самой был самый что ни на есть жалкий, впрочем, так оно и было. В Голливуде она появилась совсем недавно и имела всего два платья, две шляпки, одну смену белья и ни единого друга. Звали ее Грета Густафсон, короче, Гарбо. Она нередко бывала одна-одинешенька. Приехала она из Швеции и, подобно многим своим соотечественницам, была блондинкой со светлыми ресницами, то есть едва ли не альбиноской. Выглядела она какой-то нечесаной, и вообще вы бы не заметили в ней ни капли светского лоска. Правда, она неплохо получалась на фотографиях, и компания частенько использовала ее для рекламных фото, на которых она позировала в гротескных позах и нарядах. Для придания картинке изюминки они обязательно выищут какое-нибудь абсурдное животное из бездонных запасников реквизиторской. На подобных фотографиях у этой молодой женщины появлялось некое редкое необъяснимое качество. Вскоре она значительно улучшила свою внешность: стала краситься резко и непривычно, но по-своему весьма привлекательно – густо подводя веки, а брови выщипывая в форме усиков бабочки. Она напоминала одну из тех бледных обитательниц подводного мира, некую эфемерную русалку или наяду, мелькнувшую в дрожащем зеленоватом свете морских глубин, с длинными волнистыми волосами и обилием перламутровых раковин. Сегодня эта молодая женщина – та самая Гарбо, как теперь ее все называют, – являет собой самую знаменитую в мире фигуру. Найдется ли кто другой, кто затмил бы ее магнетизм, ее полную романтики или экзотики личность? Мы еще не имели другой, столь же привлекательной во всех отношениях звезды. Грета Гарбо по праву зовется королевой Голливуда, ее гонорары баснословны, ее слово – закон. У нее округлое лицо с заостренными чертами, ее рот широк и похож на нож. У нее крупные зубы, похожие на хорошо подобранные по размеру жемчужины, глаза у нее светлые, а ресницы столь длинны, что когда Гарбо закрывает веки, то они касаются ее щек. Цвет ее лица поражает какой-то неземной белизной и столь нежен, что кажется, будто у нее кожа на один слой тоньше, чем у других людей, и поэтому стоит ей слегка нахмуриться, как это тотчас становится заметно. Своими плавными томными движениями она скорее напоминает пантеру или русалку, и пусть она высока ростом, с крупными руками и ногами – есть в ее внешности нечто от эльфа. <…> Вся ее кинороль стала лишь мимолетной фазой ее существования, которая, как вам кажется, началась и закончится вместе с ней. С ее чуть безумной внешностью, с глазами, в которых читаются какие-то странные мысли, и усталой улыбкой, она – воплощение леонардовской Джоконды; ясновидящая, которая, будучи наделена некой только ей известной мудростью, знает и видит все».

Поразительная характеристика для человека, который в ту пору не был еще влюблен в нее… или все-таки был?!

Любопытно, что еще во время подготовки своей «Книги красоты» Сесиль, вернувшись зимой 1929 года в США, чтобы сделать снимки новых знаменитых красавиц, сразу отправился в Голливуд, заявив, что не остановится, пока не заполучит для своей книги фотографию Гарбо. «Без нее никак не обойтись, какими бы ни были ее размеры. Гарбо – это личность, она обладает совершенными формами, не говоря уж о ее классической красоте». Однако благодаря отшельническому образу поведения Гарбо фотограф, снимавший практически всех знаменитостей, так и не мог найти свою модель. Это обстоятельство заставило его просто помешаться на мысли всеми мыслимыми и немыслимыми способами заполучить ее фотографию. «Она единственная, в ком есть светский лоск. Ей льстят, перед ней заискивают, говоря, что она пользуется колоссальным успехом, но отказывается видеть своих почитателей. Женщины каждый день шлют ей орхидеи, мужчины звонят по междугородному телефону в надежде услышать ее голос. Ей до этого нет ровно никакого дела, и то, что ей до этого нет никакого дела, и то, что она даже не собирается показываться публике, только подогревает всеобщую истерию, и так же, как и я, все дошли едва ли не до умопомешательства, желая видеть ее, и, между прочим, благодаря этому обстоятельству ее имя теперь у всех на устах».

Глава 4

Джон Гилберт. «Гарбо и Гилберт в «любви»!»

Девушка с кожей на тон светлее, чем у остальных, речная наяда (по словам Сесиля Битона) Грета Гарбо продолжала искусно играть роли соблазнительниц. С началом эры звукового кино ее репертуар мало изменился. Как уже упоминалось, с приходом звука многие звезды были вынуждены покинуть кинематограф, но молодая шведка и здесь «с блеском выдержала роковое для многих исполнителей испытание. Ее низкий, усталый голос даже усиливал загадочную притягательность ее героинь». А вот ее многолетний напарник по сценической площадке и любовник, о чем шептались все, мало-мальски причастные к публичному искусству, Джон Гилберт, вдруг обнаружил, что его голос за кадром слишком писклявый и ему не пережить новую эпоху кино.

Нелишне напомнить, что в начале своей голливудской карьеры Гарбо снялась в фильме «Любовь» (1927), являвшемся, по сути, вольным пересказом на языке кино знаменитого романа Льва Толстого «Анна Каренина». Это простое название придумал хитроумный киноагент Эдингтон. Ход был поистине гениален: рекламные фирмы смогли написать крупными буквами «Гарбо и Гилберт в «Любви». Фактически – охотно обсуждаемая всеми сплетня, вынесенная в заголовки. Реклама оказалась столь удачной, что вошла в историю кино. Образ русской дворянки Анны, влюбленной и страдающей, так увлек актрису, что в 1935-м, в годы становления звукового кино, она решила сыграть его еще раз, значительно усилив трагедийное начало.