Борис Фрезинский - Судьбы Серапионов Страница 5

На одну фразу в информационной заметке о Студии Дома Искусств обратим особое внимание: «Учащиеся Студии устраивают каждую неделю литературные собрания, в которых, кроме студистов, участвуют писатели»[37].

Фактически, это было первое печатное сообщение о Серапионовых Братьях, хотя ко времени написания заметки группа еще не назвала себя; во втором номере альманаха (составлен летом 1921 года) её имя уже будет оглашено и с тех пор станет от группы неотделимым: Серапионовы Братья.

В годы гражданской войны литературно-художественная жизнь в Петербурге не замерла, она была достаточно интенсивной, не умерла, как ни странно, и жизнь издательская. «В смысле административном Петербург стал провинцией, — пишет Владислав Ходасевич. — Торговля в нем прекратилась, как всюду. Заводы и фабрики почти не работали, воздух был ясен, и пахло морем. Чиновный, торговый, фабричный люд отчасти разъехался, отчасти просто стал менее виден, слышен. Зато жизнь научная, литературная, театральная, художественная проступила наружу с небывалой отчетливостью. Большевики уже пытались овладеть ею, но еще не умели этого сделать, и она доживала последние дни свободы в подлинном творческом подъеме»[38]. Центры этой литературно-художественной жизни города упоминаются в заголовках хроники альманаха «Дом Искусств» (1921, № 1): «Дом искусств», «Литературная Студия Дома Искусств», «Дом Литераторов» (при нем также работала литературная студия), «Союз писателей», «Союз поэтов», «Издательства». Добавим еще и «Дом Ученых», который поддерживал пайками некоторых писателей. Организации эти наполнялись оставшимися в Петербурге поэтами, прозаиками, критиками, литературоведами, искусствоведами, филологами, музыковедами и музыкантами, журналистами. Сверх того, оказалось немало рвущейся в литературу молодежи и литературные студии обоих Домов не испытывали недостатка в молодых студистах. Конечно, было холодно, голодно и по вечерам темно, но люди с культурными запросами тянулись друг к другу, как прежде.

Поскольку молодым авторам издаваться было практически негде, Союз поэтов в 1920 году ввел практику приема новых членов по представленным рукописям. Отбор был жестким, благо желающих вступить в Союз хватало. Для молодых прозаиков Дом Литераторов осенью 1920 года объявил конкурс рассказа. Набралось сто два участника[39]; среди них и почти все будущие Серапионы. Рассказы представлялись под девизами; итоги конкурса подвели не скоро — в июле 1921 года; так что некоторые представленные на конкурс рассказы стали известны литературной публике еще до подведения итогов…

Виктор Шкловский в статье «Серапионовы братья» (1921) писал: «Так невозможность печататься собрала воедино Серапионовых братьев. Но, конечно, не одна невозможность, но и другое — культура письма»[40]. Эту статью Елизавета Полонская назвала «чем-то вроде нашего (т. е. Серапионов — Б.Ф.) метрического свидетельства»[41].

Никаких протоколов у Серапионов не велось (за исключением нескольких шуточных и пока неразысканных) — организационно-бюрократический элемент начисто отсутствовал (о будущих историках, увы, не заботились) и теперь установить, кто, когда и в каком качестве посещал собрания, нет никакой возможности. Особенно это касается начала 1921 года, когда состав ордена Серапионов еще не был фиксирован и будущие члены его смешивались с гостями. Возможно, первоначальные собрания были не регулярны; со временем, когда у группы появилось название, сюжет гофмановской книги стал нормообразующим началом — тогда появились «действительные члены» Братства, их прозвища, и выделились «гости» (т. е. именитые писатели и художники), а также «гостишки» (преимущественно серапионовские барышни; их обозначение — «гостишки» — прижилось).

Дата и место первого собрания известны из серапионовского мифа точно — 1 февраля 1921 года, комната Михаила Слонимского в Доме Искусств.

Дальше — только вопросы: собирались ли молодые авторы раньше? где? — в «аудитории» или у Слонимского? Был ли именно переход в «апартамент» Слонимского объявлен днем рождения группы? Возникло ли её название 1 февраля, до или после?

Твердо можно утверждать, что нерегулярные собрания были еще до того, как родилось название «Серапионовы Братья».

Поздних мемуаров о возникновении Серапионов существует немало, писались они людьми почтенного возраста — многие события и тем более даты в памяти стерлись; выявлять противоречия мемуаристов — так же нетрудно, как и непродуктивно. Некоторые почти бесспорные факты установить, тем не менее, можно.

Кому первому пришла идея организоваться? 12 ноября 1921 года юный Владимир Познер, находясь за границей, писал об истории Серапионов в Берлин не юному А. М. Ремизову: «Первые основатели — Лева Лунц, Коля Никитин, Миша Слонимский и я. Первое заседание состоялось 1 февраля, а потом каждую субботу»[42]. В письме Слонимского Горькому 2 мая 1921 года сообщается: «В эту среду в 8 час. будет у меня следующее серапионовское собрание»[43], так что суббота вряд ли была единственным днем собраний. Те из Братьев, кто читал книгу Гофмана «Серапионовы братья», знали, как осмеивали её герои самую попытку как-либо регламентировать встречи, и применяли этот подход к встречам своим.

Все присутствовавшие на собраниях Серапионов литераторы и художники поначалу молодежью воспринимались как члены Братства (состав ордена еще не был очерчен), а гостями считались те, кто, интересуясь литературой, сам не пишет. Именно этим объясняется список ордена, посланный Познером Ремизову в уже цитированном письме: «Братья: Груздев — брат настоятель, Никитин — брат канонарх, Лунц — брат скоморох, Шкловский — брат скандалист, я — молодой брат. Без прозвища — Вы, Ахматова, Анненков, Замятин, Зощенко, Одоевцева, Коля Чуковский. Остальные — гостишки». Ремизов воспринимал собрания у Серапионов как игру, некий вариант его Обезьяньей Великой Вольной Палаты, поэтому в своих заметках о Серапионах не придавал значения точным фактам, а то и попросту фантазировал — такова уж была его натура.

Описывая в 1960-е годы собрание 1 февраля 1921-го, присутствовавший на нем Н. Чуковский называет лишь впоследствии признанных членами Братства[44]. А в черновике автобиографии М. Слонимского (1924) написано так: «Вместе с Лунцем, Зощенко, Никитиным, Груздевым, Полонской, Вл. Познером организовал общество „Серапионовы братья“. Собирались у меня»[45]. Но и тут уже вкралась неточность: Зощенко у Серапионов появился не 1 февраля, а попозже[46]. По совокупности документов разного достоинства можно установить динамику «комплектования» группы «Серапионовы Братья».