Е. Горбунова - Александр Корнейчук Страница 5

Интернационализм воззрений драматурга определял расстановку сил, характеристику персонажей и в других его пьесах, написанных позднее. Однако следует сказать, что в своей постоянной неприязни к национальной ограниченности и герметизму, сказывались ли они в политических взглядах или в эстетических пристрастиях героев, драматург не ставил на одну доску оголтелых буржуазных националистов, таких, как полковник Кобаха, боцман Кобза («Гибель эскадры»), атаман Лубенко («Богдан Хмельницкий»), с искренне заблуждающимися интеллигентами, вроде композитора Рона или архитектора Придорожного («Калиновая роща»). Но и не скрывал при этом социально-реакционной сущности любых проявлений национализма.

Ранние драматургические опыты Корнейчука, несмотря на их очевидную художественную незрелость, были благожелательно встречены зрителями и театральной критикой. Проявив горячую заинтересованность в поднимаемых писателем жизненных вопросах, они отнеслись снисходительно к его профессиональной неопытности. Однако в репертуаре театра эти пьесы продержались недолго, а за пределы Украины так и не перешагнули.

Всесоюзную славу — именно славу! — Корнейчуку принесли его «Гибель эскадры» и последовавшие за нею «Платон Кречет», «Правда» (1937), «Богдан Хмельницкий» (1938), «В степях Украины» (1940). Эти произведения стали переломным этапом в творчестве Александра Корнейчука и его родной украинской драматургии, обозначили шаг вперед в развитии всего советского театрального искусства.

Замысливая драматическую повесть об одном из героических эпизодов гражданской войны, связанном с потоплением Черноморской военной эскадры, Корнейчук тщательно изучал исторические документы, встречался с участниками событий. Когда работа над «Гибелью эскадры» была в основном завершена, драматург решил прочитать ее краснофлотцам. Однако, увидев воочию людей, каждый из которых мог бы стать прототипом его героев, он спрятал в карман тетрадочку с текстом пьесы. Было ясно, что в ней воплощены результаты архивно-книжного, а не реального знания жизни. Чтобы восполнить этот пробел, Корнейчук определился в военно-морской флот в качестве рядового краснофлотца. Только прожив несколько месяцев в матросском кубрике и выполняя все, что положено по уставу воинской службы, он снова вернулся к пьесе. Так появилась «Гибель эскадры», обошедшая почти все театры Советского Союза, хорошо знакомая зарубежным зрителям.

С тех пор доскональное изучение материала стало неукоснительным правилом Александра Корнейчука.

Основанная на реальных исторических фактах, «Гибель эскадры» ни по своей форме, ни по общему тону и настроению не походила на сухую хронику событий. Напротив, все в ней дышало неподдельным пафосом и драматизмом. Движущим нервом развития действия в пьесе становилось постижение интернационального смысла социалистической революции, возглавленной партией большевиков, Лениным, осознанное и непреклонное выполнение их воли.

Воссоздавая обстановку тяжелейшей, не на жизнь, а на смерть, схватки старого и нового мира, Корнейчук отвел важную действенно-эмоциональную роль массовым сценам, оказывающим решающее влияние на развитие сюжета, позволяющим ощутить грозную атмосферу эпохи. В таком подходе к осуществлению замысла, эпического по своим масштабам и значению, сказалось новое качество советского искусства, его движение к органическому синтезу в изображении народной массы и ее героев. В отличие от драматургов, отрицавших индивидуализацию драматических характеров, требовавших показа массы, «психологии масс» в ее монолитно нерасчлененном виде, Корнейчук изобразил в «Гибели эскадры» сильных и решительных людей, возглавивших военно-революционный комитет Черноморской эскадры, — комиссара Артема, комитетчиков Оксану, Стрыженя, Гайдая, посланца Центра, и коллектив военных моряков, не лишенный внутренних противоречий, духовно мужающий в ходе постижения истинных целей социалистической революции.

В народных сценах, впечатляющих своим пафосом и воодушевленностью, отчетливо различимы отдельные люди и группы людей, непохожие друг на друга по своей психологии, уровню духовного и политического развития, по своим настроениям, национальной и классовой принадлежности. Достаточно вспомнить живописные фигуры кочегаров Фрегата и Паллады, этих «чертей из преисподней», смело защищающих революцию, двух боцманов — буржуазного националиста, угодливого приспешника офицерства Кобзу и старого служаку Бухту, считающего, что в революцию корабли должны вступить в самом лучшем виде — чисто прибранные и надраенные, или юнгу Юрко, проливающего слезы над предательски застреленной «тетей Оксаной», да и многих других персонажей, образно развивающих идею пьесы.

Эстетические принципы автора «Гибели эскадры» помогли реализовать величественный исторический замысел драмы с адекватной этому замыслу силой художественного впечатления. Трагический накал революционной борьбы соединялся в ней с поэтическим лиризмом и юмором, оптимистическое народное мироощущение воплощалось в характерах энергичных, темпераментных, полных жизнелюбия и чувства справедливости. Потрясающее впечатление производила финальная сцена, когда моряки, поднимая на кораблях сигнал «погибаю, но не сдаюсь», в сосредоточенном молчании, сомкнутым строем проходили через зрительный зал.

Многослойная композиционная структура успешно использовалась Корнейчуком и в дальнейшем, как в драме, так и в комедии. Его умение органично соединять в едином драматическом действии разные стилевые пласты — трагический и героический с жанрово-бытовым и лирическим, психологически отточенный и романтически приподнятый с фарсово-гротесковым и сатирическим — способствовало углублению обобщающей мысли писателя.

Этот жанрово-стилевой принцип принес несомненные положительные результаты и в его народно-героической драме «Правда», написанной к двадцатилетию Октябрьской революции. Массовые сцены, занимающие видное место в «Правде», естественно перемежались эпизодами камерно-бытовыми, судьбы народа и революции как бы просматривались сквозь призму индивидуального мировосприятия Кузьмы Рыжова, Тараса Голоты, преломлялись в судьбах отдельных лиц. Избранный драматургом принцип оказался особенно плодотворным при осуществлении наиболее сложной и ответственной задачи — создании образа В. И. Ленина, действующего в пьесе наряду с другими ее персонажами. Вождь социалистической революции был показан в кульминационный момент Октябрьского переворота как личность выдающаяся, отчетливо различающая перспективы и цели исторической борьбы, твердо ведущая народ к победе и одновременно как человек демократичный, простой в обращении с людьми и потому особенно им близкий и понятный.