Василий Голубев - Крылья крепнут в бою Страница 5

Командир 10-й САБ генерал-майор авиации Николай Трофимович Петрухин, высокий, стройный, чернявый, одинаково энергичный на земле и в воздухе, был похож на темпераментных испанских летчиков и по внешнему виду не отличался от них. Он успешно дрался более года в небе Испании. Провел десятки боев на "курносом", как там называли самолет И-16, с "фиатами", "мессершмиттами" и "юнкерсами". Только тяжелое ранение в одном из боев заставило его вернуться на Родину. Высоко оценило Советское государство ратный труд Петрухина. Он был награжден орденами Ленина и Красного Знамени.

Командуя недавно сформированной смешанной авиационной бригадой, части которой размещались в районе Таллина и полуострова Ханко, он принимал все меры, чтобы быстрее сделать ее по-настоящему боеспособной. Генерал знал, что в случае войны этому соединению первому придется сражаться с врагом.

Сегодня впервые за всю зиму в один день произошло несколько нарушений государственной границы в наиболее важных в военном отношении районах. Поэтому командир бригады решил вызвать всех командиров и военкомов авиаполков, частей обслуживания и строительства, чтобы побеседовать с ними и довести до их сведения ряд указаний командующего ВВС флота. Речь шла об ускорении строительства важных военных объектов.

Подполковник Романенко вылетел на совещание вместе с военкомом полка батальонным комиссаром Лазаревым на учебно-боевом самолете УТИ-4. Он еще раз внимательно осмотрел с воздуха хорошо известный ему полуостров Ханко. С высоты была видна вся панорама сооружений на полуострове и близлежащих островах. Военные строители и сами войска сооружали и совершенствовали противодесантную оборону, завершали работы на артиллерийских позициях, тысячи солдат рыли траншеи, строили долговременные оборонительные точки. "Да, ценные данные увезли сегодня фашистские разведчики", - с горечью подумал Романенко. Мощные береговые батареи в сочетании с минными позициями полностью закрывали проход для любых боевых кораблей противника в Финский залив в случае войны. Но закрыть путь самолетам врага в Финский залив, к Таллину и Ленинграду, могут только истребители. А для этого их нужно своевременно поднять и навести на врага. С мыслями, как сделать это лучше, и летел командир 13-го ИАП {истребительного авиаполка} на совещание к командиру авиабригады. Длилось оно полтора часа. Заслушав командиров и военкомов, генерал Петрухин поставил новые задачи. Они сводились к следующему; в истребительных полках в светлое время суток иметь в боевой готовности ь 1 и ь 2 дежурное боевое ядро в составе эскадрильи, ночью - два самолета в боеготовности ь 2. В инструкцию по борьбе с нарушителями вносились изменения - разрешалось открывать предупредительный огонь. Огонь же на поражение разрешался только в случае явных враждебных действий нанесения бомбовых или штурмовых ударов по объектам на море и на суше. На этом же совещании командиры полков уточнили сроки и порядок переучивания летного состава на новых самолетах.

Но самые острые вопросы - обнаружение воздушных целей, оповещение, целеуказание и особенно управление самолетами в воздухе - оставались по-прежнему не решенными. Поэтому в обратном полете командира не покидали горькие мысли. Он искал, продумывал все, что могло хотя бы частично уменьшить эти пробелы в боеспособности истребительного полка.

Сразу после посадки Романенко уехал к командиру военно-морской базы, которому изложил свои предложения о том, как сократить время прохождения информации о воздушной обстановке до дежурных истребителей. Для этого требовалось развернуть еще четыре поста наблюдения и целеуказания на островах, расположенных с трех сторон полуострова. Им нужно держать прямую телефонную связь со штабом авиаполка. Это сокращало прохождение информации на три-четыре минуты, что значительно повышало возможности перехвата самолетов-нарушителей.

Забегая вперед, следует отметить, что и этот вопрос решить полностью не удалось. Запас полевого телефонного провода на базе позволял развернуть дополнительно только два поста. Через несколько дней их создали на островах Фурушер и Мэдэн.

Сегодня же разбор итогов летного дня начался, как и было объявлено, в 8 часов вечера. Главное внимание было уделено оперативно-политической обстановке в районе Балтики, нарастанию явной военной угрозы, а отсюда необходимости повышения боевой готовности авиации. С этой целью со следующего дня в полку увеличивались дежурные силы до эскадрильи. Особое впечатление на присутствующих произвело сообщение, что 3-я эскадрилья, летающая на самолетах И-16 первых серий, срочно приступает к теоретическому изучению нового истребителя МиГ-3.

Заканчивая разбор, подполковник Романенко сказал:

- Товарищи летчики, техники и командиры других специальностей, наша работа идет очень напряженно, много беспокойства причиняют самолеты иностранных соседей. Сегодня мы убедились, что борьба с ними остается по-прежнему трудной, несмотря на некоторые изменения, внесенные в существующие документы и положения. Чувствуется, весна предстоит еще более беспокойная и напряженная, и успехи полка будут зависеть от каждого из нас.

В апреле, когда раскис аэродром, полк получил дополнительный приказ: готовить для переучивания на МиГ-3 не одну, а две эскадрильи. Третью, о чем было известно раньше, и первую, летавшую на тяжелых "ишаках". И еще новость: как только аэродром будет пригоден для взлета, всем трем эскадрильям перелететь на полевой аэродром в район Нарвы, где развернуть летний лагерь, получить новые самолеты и закончить переучивание летчиков до 1 июля.

Охрана базы Ханко возлагалась на 4-ю эскадрилью "чаек". Штаб полка, все подразделения обслуживания оставались на месте. Им предстояло усилить строительный батальон и за весенне-летний период расширить аэродром для новой техники, построить ангары и служебные помещения. В помощь им подключался и большой отряд из числа семей авиаполка и технической базы.

Сборы в лагерь тянулись почти две недели. Прежде нужно было подготовить хотя бы частично лагерь, получить судно для перевозки наземного эшелона, организовать обслуживание полка.

Холостяки давно были готовы к отлету и отплытию, сложили в чемоданы немудрящие пожитки - и делу конец! А каково тем, кто обзавелся семьей? Матери, жены и даже ребятишки совали им в чемоданы, вещмешки, в картонные или фанерные ящики то, чего вообще авиатору в лагере не нужно. Но недаром в народе говорят, что сердце матери и любящей жены всегда предчувствует. Так и в этих сборах: улучив момент, когда детей рядом нет, они тихо говорили: "Бери, родной, все, что даю, ведь весна-то беспокойная, мало ли что может случиться...".