Борис Смирнов - Небо моей молодости Страница 5

- Что думают сеньоры авиаторы об этих шлюпках?

Что мы можем думать о них? Шлюпки как шлюпки. Пожимаем плечами.

Капитан останавливает двух матросов, те что-то быстро делают, и вдруг каждая из шлюпок распадается на две половинки, открывая взору пушку небольшого калибра. Капитан смотрит на нас с вопрошающим видом: как нравится сеньорам маскировка?

Он приглашает нас в каюту, знакомит со своими помощниками.

- Вас с нетерпением ждут у нас, - повторяют испанцы. - До сих пор республиканская авиация слабее фашистской, бомбежки замучили жителей Мадрида, Валенсии...

- Нам самим не терпится скорее приплыть. И - в бой, чтобы повытрясти душу из фашистских летчиков! - отвечает Серов.

Капитан молча встает из-за стола, подходит к сейфу и достает несколько крупнокалиберных патронов. Показывает их Серову.

- Видите? Итальянские и немецкие летчики угощают вот такими фруктами. На то война. Не будьте беспечными. Не думайте, что легко справитесь с врагом.

Серов смущается: неужели в его словах прозвучало бахвальство? Да нет же, он прекрасно понимает, что воевать и побеждать трудно, тяжело.

- Сеньор капитан, - поднимается он из-за стола, - вы, должно быть, не так меня поняли. Мы глубоко сознаем, что едем в Испанию не за апельсинами, а для того, чтобы помочь народу в его борьбе. Но поверьте - то, что вы нам показали, нас не пугает.

Он говорит почти клятвенно. Капитан, бурно жестикулируя, уверяет нас, что он нисколько не сомневается в наших будущих успехах. При этом он часто похлопывает Серова по плечу - обычный у испанцев жест, обозначающий полное расположение к человеку.

На третьи сутки входим в турецкие воды. По заранее намеченному плану мы должны пройти Босфор с наступлением темноты. Останавливаемся, минут тридцать ждем турецкого лоцмана, который должен прибыть на теплоход и провести его через пролив в Мраморное море. Это международное правило.

Мы беспокоимся - не пронюхает ли лоцман, что на пароходе находятся русские? Капитан, посасывая трубку, усмехается:

- Турецкие лоцманы очень любят коньяк и американские доллары. Мы предусмотрительны и приготовили для "дорогого гостя" все необходимое. Только об одном прошу вас - не попадайтесь ему на глаза.

Вскоре к борту теплохода пришвартовывается катер, и через минуту на палубу, отдуваясь, поднимается маленький тучный турок. Ночь, на наше счастье, темная. Капитан любезно принимает "гостя", разговаривает с ним по-английски и проводит кратчайшим путем в каюту.

Часа через два изрядно захмелевший лоцман вываливается из кают-компании и ковыляет по трапу. Из его карманов торчат две бутылки коньяка. Его любезно поддерживают капитан и старший помощник.

Настроение у капитана превосходное. Он громко отдает распоряжение идти полным ходом, желает всем спокойной ночи и, насвистывая песенку, уходит к себе.

На другое утро, берегов уже не видно. Турция осталась позади. Мы снова в открытом море.

Вечером того же дня сопровождающий посвящает нас в некоторые подробности предстоящего пути.

- Самое неприятное, - говорит он, - остров Майорка. Нам предстоит пройти на незначительном расстоянии от него. С Майорки фашисты контролируют подход к берегам республиканской территории. На острове расположены их крупные авиационные и морские базы. Если нам удастся проскочить это место, то главная опасность останется позади. За Майоркой нас уже должны встретить военные корабли республики и эскортировать до самого порта.

Сопровождающий советует держать спасательные пояса наготове, особенно в ночное время. Обсуждаем положение и приходим к выводу, что наблюдение надо усилить. Минаев предлагает дежурить всей группой. Часть из нас будет нести вахту на правом борту, часть - на левом.

После полудня теплоход разворачивается, ложится на новый курс и с максимальной скоростью начинает удаляться от берегов Африки. Мы вновь в открытом море. Напряжение растет с каждым часом. Пробегая по палубе, матросы часто останавливаются, подолгу смотрят на море. Нам тоже не сидится в кубрике, вообще никакое дело не идет на ум.

Медленно наступает ночь. Тщательно соблюдаем светомаскировку. Даже разговариваем почему-то вполголоса. Ночь кажется бесконечной, но никто не торопит зарю: темнота для нас - спасение.

Брезжит рассвет - у всех одна мысль: прошли ли Майорку? Спрашиваем капитана. Не отрываясь от бинокля, он отвечает:

- Прошли.

Уже легче, хотя по-прежнему плывем в опасных водах и каждую минуту можем нарваться на вражескую подводную лодку.

В десять часов утра мы должны встретиться с республиканскими военными кораблями. Почти весь экипаж собирается на носу корабля. Капитан заметно волнуется, поминутно подносит к глазам большой морской бинокль и пристально всматривается в морскую даль.

- Смотрите! - вдруг восклицает Панас.

Но мы ничего не видим.

- Да что вы, ослепли, что ли?! Я вижу на горизонте два дымка.

- Верно, верно, - подтверждает Бутрым. - Сейчас и я вижу.

На горизонте отчетливо вырисовываются столбики черного дыма. Два, три, четыре, пять! Вот уже их можно различить невооруженным глазом. А вдруг это фашистские корабли?

- Чьи это корабли? - спрашивает Серов капитана.

- А чьи это самолеты? - щурится тот, указывая на небо.

На большой высоте виднеются две точки.

- Трудно сказать... Они слишком высоко, - отвечает Серов.

- Вот и я не могу определить по этим дымкам принадлежность кораблей. Ясно одно - корабли военные и идут встречным курсом.

Самолеты проходят вдалеке от теплохода. Корабли все ближе и ближе. Уже ясно видны их контуры. Но еще нельзя сказать ничего определенного.

Неожиданно из рубки выбегает радист и возбужденно кричит капитану:

- Сигнал получен!

Резким движением капитан опускает бинокль и, выпрямившись, подает команду:

- Поднять республиканский флаг! Полный ход! Держать так!

Матросы дружно кричат: "Viva la Republica", а мы - русское "Ура!"

Капитан покровительственно смотрит на общее веселье. Он и сам улыбается с довольным видом.

- У кого есть желание последний раз заняться малярным делом? - говорит он стоящим на палубе. - Нужно написать на носу теплохода старое название.

О! Это дело Панаса! Он быстро хватает ведро с белой краской. Его осторожно спускают за борт на висячей люльке. Весь экипаж словно зачарованный смотрит, как из-под кисти Панаса вновь появляется старое название корабля "Oldecon".

Эскорт кораблей берет наш теплоход в кольцо. Два корабля на несколько мгновений подходят к нам совсем близко. Военные моряки приветствуют команду теплохода высоко поднятыми кулаками. Вновь гремит: "Viva, la Republica!"

Капитан спускается с мостика, на котором он простоял целые сутки, закуривает трубку.