Владимир Юрков - Командировки в Минск 1983-1985 гг. Страница 5

Сытный город

Третье, что поражало меня в Минске, это обилие и высокое качество продуктов. Сейчас многим, особенно молодым, трудно себе даже представить, что такое – нет в продаже молока или мяса. А в те годы это было нормой. Но в Минске продукты в магазинах были, причем намного-намного вкуснее, чем в Москве. Именно там я впервые попробовал настоящий зельц – ох, это было объедение. Мой любимый продукт – сметана – там продавался практически всегда. Иногда вечером ее можно было и не встретить, но днем – завсегда была в продаже. Причем в разных магазинах она была разных заводов и, соответственно, разных вкусов. Для меня, москвича, это было удивительно, поскольку мы привыкли к одному заводу – невкусному. Сахар, мука, крахмал – эти продукты всегда были в магазинах Минска. Некоторые интересные случаи, связанные с продуктами я расскажу позже.

Без очередей

Еще один момент, связанный с магазинами это – отсутствие очередей! Что мне, москвичу, было ужасно непривычно. Как будто бы попал в другую страну, что, собственно говоря, и было. Но страна эта считалась советской, хотя не все советские «ценности» в ней присутствовали. В нашем городе за любым товаром надо было отстоять, как минимум, минут десять, а в Минске, не скажу, что очередей не было совсем, но либо они были очень короткие, либо продвигались достаточно быстро. За три года, что я ездил в Минск, я ни разу не видел, традиционных для Москвы, скандалов в очередях. Никто не толкался, не пихался, не пытался пролезть без очереди.

С одной стороны, Беларусь не испытала того «совкового» голода, который ощущала на себе Москва. Здесь люди, стоящие в очереди, не боялись, что им не хватит товара. Они просто тратили свое время. А москвичи всегда боялись остаться, как говорится, «при своих интересах». То есть и время потерять и еды не купить.

С другой стороны, жители Беларуси, во многом были европейцы в душе, и внешностью, и поведением, и мировоззрением выгодно отличаясь от нас – русских.

Товары

Минск поражал в те годы не только обилием продуктов питания, но и промышленных товаров. В отличие от Москвы, там продавалось все, хоть и понемногу, хоть и не везде, хоть иногда и по карточкам, но все же продавалось. А «модные» дорогие товары, там были практически всегда и без карточек.

В каждый приезд, я покупал в палатке у ЦУМа аудиокассеты «Сони» блоками. Когда по два блока, когда по три. И ни разу мне не отказали в покупке, наверное потому, что за ними не стояла длинющая, как в Москве, очередь, над которой, вроде «Nevermore» Эдгара По, гремело карканье пожилой продавалки: «По две в руки! Только по две!» В Минске они были по 9 рублей, а в Москве я их сбывал по 11. Навар небольшой, но все равно приятно было заработать 40 рублей. Для нас, инженеров, на окладе в 130 рублей, это была чистая полумесячная зарплата.

Наушники ТДС тоже продавались без ограничений и стоили всего лишь 25 рублей, когда на «черном рынке» в Москве их толкали по 40-50. Это было кается в магазине «Электроника». Не помню точно названия, вроде рядом с проспектом Машерова. Остался в памяти большой светлый магазин в котором мало народа и много товаров. Их я также привозил в Москву, но только по заказам – товар был не очень ходкий – не кассеты. По 35 рублей их у меня покупали, но, как-то, без энтузиазма – каждый квартал я продавал всего 3-4 штуки. Хорошие были наушники, прослужили мне честь-честью 10 лет до 1994 года, когда наша страна захлебнулась в импортных товарах. Хотя, если говорить честно, то на второй год у них потрескались амбушюры, а еще через год они стали сильно желтеть. По уму их надо было бы выбросить, но купить другие было невозможно и приходилось пользоваться вот таким, «полуисправным», товаром. А как иначе можно было жить в эпоху «тотального дефицита»?

Даже для мамкиной швейной машины «Тула», которая производилась в одноименном городе и работала так отвратительно, что сразу вспоминалась предсмертная фраза Лесковского Левши: «В Англии ружья кирпичом не чистят!», я покупал запчасти в Минске. В Москве запчастей к этой «Туле» было не сыскать. Анекдотично было то, что даже в самом городе Тула они отсутствовали, а вот в Минске на улице Червоноармейской (это я точно помню) – они были. Причем любые. Я накупил их матери про запас, который она использовала аж до двухтысячного года.

Интересно все-таки понять – только бытовые товары были в «совковый» период такие дрянные или же высокое качество советского оружия – это очередной миф, упорно раздуваемый КПССовской кликой. А на самом деле, и «калаши», и «макары», и «стечкины» (которые, к слову, почему-то отправили на длительную консервацию) были ничуть не лучше по качеству, чем тульская швейная машинка? Кто знает? Теперь, слава богу, нам на это наплевать.

Пиво разливное

Была еще одна особенность, отличающая Минск от Москвы – пиво! Да-да, обычное пиво. В Минске оно продавалось на каждом углу – не было ни одного мало-мальского кафе, где не торговали бы пивом. Где-то было только разливное, где-то, и бутылочное, и разливное, а на улицах, особенно летом, его наливали прямо из железных цистерн оранжевого цвета, таких из которых у нас, в Москве, когда-то продавали квас.

Здесь необычайно хорошо чувствовалась разница между польскоевропейской и русскосоветской культурой.

В Москве пивные именовались «гадюшниками» и очень справедливо – такая там царила обстановка! Люди из низов общества, грязные и смердящие, составляли костяк завсегдатаев «гадюшников». Грязь на столах, грязь на полу – это совершенно естественно для московского пивного зала 1984 года. Разлитое пиво, раздавленные чипсы, обрывки газет с завернутыми в них рыбьими останками. Табачный дым вперемешку с вонью прокисшего пива, запах перегара и немытого тела. Ух, какой был духман!

Ни царская Россия, ни уж тем более СССР не пытались привить своему народу культуру питья, относясь к спиртному то негативно, то безразлично, как к неизбежному злу, но не более того. Видимо, боялись власть имущие, что культура победит алкоголизм и народ задумается, что пора, в конце концов, стряхнуть с себя дурацкий колпак, который на него столько веков натягивали религия, самодержавие и крепостничество и продолжившие их дело коммунистическая идеология, тирания и паспортная система.