Родерик Грэм - Мария Стюарт Страница 50

Библиотека создала Марии репутацию образованной дамы, любящей ученость, что вполне может оказаться необоснованным. В конце концов, в наши дни Дебора, герцогиня Девонширская, владеет одной из лучших частных библиотек, но нет никаких доказательств, что она когда-либо ею пользовалась. Считают, что однажды она произнесла: «Я некогда прочла книгу, она мне не понравилась, и с тех пор я не прочла ни одной»[53].

Время, проведенное Марией с Джорджем Бьюкененом, похоже, было не более чем попыткой продолжить свое школьное образование. Бьюкенен тем не менее был важен для Марии, так как он писал пьесы для многих придворных масок[54]. Они представляли собой популярные фантазии на античные сюжеты. Придворные принимали участие в представлениях, призванных поражать сценическими эффектами, а также обожествлять правительницу. Одна из масок, в которой участвовал весь двор, включая Марию, одетую в черное и белое — отзвук времен Дианы, — длилась три дня. В более поздних масках на сцене появлялись одетые в белый шелк пастушки и играли на серебряных свирелях или горцы и их жены в козлиных шкурах. Горский наряд, принадлежавший Марии, состоял из длинной черной накидки, расшитой золотой нитью.

Мария наслаждалась всем этим от души. Примером пышности придворных развлечений может служить свадьба лорда Джеймса и Агнес Кит в феврале 1562 года. Религиозная церемония была совершена в церкви Сент-Джайлс, причем проповедовал Нокс, а потом все приглашенные — уже без Нокса — прошли пешком по Хай-стрит до дворца, где их приветствовала Мария. Перед банкетом, за которым последовали фейерверки и маска, она даровала лорду Джеймсу титул графа Мара и возвела в рыцарское достоинство двенадцать его джентльменов. На следующий день гости отправились в бывшую городскую резиденцию покойного кардинала Битона в Блэкфрайарз Уинд, где были организованы еще одна маска и банкет. Мария выпила за здоровье Елизаветы из золотого кубка весом в двадцать одну унцию, который потом пожаловала Рэндолфу. В мае он сообщал, что двор Марии «тратит время лишь на праздники, банкеты, маски и игры с кольцом». Весной погода позволяла устраивать маски на открытом воздухе в полумиле от дворца, у Сент-Маргарет Лох, рядом с романтическими руинами капеллы Святого Антония.

Это был веселый двор, возглавлявшийся девятнадцатилетней девушкой, окруженной четырьмя лучшими подругами со сходными вкусами и полными жизненных сил. Маски давали им отличную возможность наряжаться. Придворные дамы порой переодевались эдинбургскими горожанками и, непрестанно хихикая, отправлялись в город без сопровождения. В данном случае важнейшей частью развлечения была возможность сбежать от наблюдавших за каждым их шагом алебардщиков, камергеров и слуг Когда Мария переодевалась в мужское платье, выставляя напоказ длинные ноги, по признанию Брантома, трудно было определить, прекрасная ли это женщина или же красивый мальчик. Эта смесь свободы и лести ударяла в голову королеве, ограниченной строгими правилами поведения. Даже для придворных среднего возраста созданная Марией атмосфера праздника и веселья казалась желанным глотком свежего воздуха. Тайный совет заседал 29 февраля, а потом не собирался до 19 мая; Мария — все это время находившаяся в Эдинбурге — не присутствовала ни на одном заседании. Ее существование казалось беззаботным.

Мария воспроизвела жизнь двора Валуа времен ее детства, свободного от политических проблем. Ее ближайшее окружение не занималось делами Шотландии, и если не считать третей, королева ничего стране не стоила, при этом устраивая в Холируде постоянный праздник. Если она готова была гарантировать невмешательство в шотландские дела своих придворных, особенно иностранцев, ее терпели бы как прекрасный символ.

В мае со всей неприглядностью проявилось одно из последствий того факта, что Мария была прекрасной и незамужней правительницей. Нокс, имевший крайне эффективную сеть информаторов, получил известие о том, что Арран и Босуэлл сговорились прибыть со своими людьми в Фолкленд, где находилась Мария, захватить ее и убить врагов Нокса — Мара и Летингтона. Нокс был фанатиком, но не дураком, и он постарался предотвратить опасность, послав за Арраном. Тот сказал ему, что, когда королеву захватят, ее принудят заключить с ним, Арраном, брак. Арран также сказал Ноксу, будто бы знает, что Мария тайно влюблена в него. Нокс понял, что его собеседник не в себе, и посоветовал ему выждать; вместо этого Арран бежал в дом своего отца, герцога Шательро, в Киннейл, неподалеку от Бонесса, и признался отцу во всем. Раз в жизни проявив надлежащий здравый смысл, Шательро запер своего безумного сына в его комнате, однако не выставил надлежащую охрану, поэтому Арран сумел отправить Мару при помощи Рэндолфа письмо неизвестного содержания. Затем он сбежал традиционным способом — связав простыни и спустившись по ним в сад. Рэндолф получил письмо, когда катался верхом в Холируд-парке вместе с Марией; он немедленно дал знать Мару, что Арран и Босуэлл замышляют измену. Оба были быстро арестованы, хотя Босуэлл, как всегда, сумел бежать в свой замок Хэрмитедж. Аррана, теперь окончательно потерявшего рассудок, заперли в Эдинбургском замке, и он верил, что там Мария разделяет с ним постель. Его заковали в цепи, но он приказал принести пилу, чтобы отпилить себе ноги. Поскольку он больше не представлял ни для кого угрозы, его в конце концов препоручили заботам семьи, державшей его, вплоть до смерти в 1606 году, под довольно мягким домашним арестом. В данном случае Нокс поднял тревогу ради безопасности Марии.

Отдаленные раскаты грома донеслись и из Франции, где свобода отправления протестантского культа получила серьезный удар. В октябре 1561 года была произведена попытка примирить католиков и протестантов на коллоквиуме в Пуасси, но из этого не вышло практически ничего, не считая шаткого перемирия. Позднее, 1 марта 1562 года, в Васси, деревне гугенотов в провинции Шампань, герцог де Гиз застал жителей деревни во время протестантской службы, отправление которой противоречило достигнутому соглашению. По свидетельству одного источника — существует много версий произошедшего — он послал вооруженных слуг остановить то, что считал богохульством, столкновение переросло в вооруженный конфликт, закончившийся смертью тридцати гугенотов. Для гугенота Луи де Конде этой искры оказалось достаточно, чтобы разжечь первую из семи французских Религиозных войн. Шотландские добровольцы, желавшие сражаться за гугенотов, забросали Рэндолфа просьбами об охранных грамотах для проезда по территории Англии. Более тысячи шотландцев покинули королевство Марии, чтобы поднять оружие против ее дяди. Екатерина Медичи была вынуждена поддерживать гугенота Конде, чтобы не дать Гизам стать слишком могущественными; тем самым она поставила политику и семейные интересы выше интересов католической церкви. Это решение привело к опасным последствиям, когда Конде представил ее поддержку как призыв ко всем гугенотам взяться за оружие, и Екатерине пришлось быстро отказаться от своих слов.